Владимир Пекальчук - Жестко и быстро Страница 10

— Надо позвать докто…

— Нет-нет, незачем. Я сразу же вспоминаю все, что вы мне говорите, как будто разбросанные кубики сами на место становятся… давайте я буду спрашивать, а вы — отвечать, хорошо?

— Давайте попробуем, сэр Рэмм, — ответил он с некоторым сомнением.

— Славненько. Так что с моим именем?

— Вы были ложно обвинены в убийстве своего двоюродного брата.

Секунду раздумываю. Наверное, я все же Такаюки Куроно, а не «сэр Рэмм», потому что смерть двоюродного брата, который на самом деле не мой, меня абсолютно не печалит. Но надо бы изобразить грусть…

— Так, значит, мой братик… убит? — Актер из меня так себе, играю, как могу.

— И… вас это расстраивает? — осторожно спросил собеседник.

— А вы как думали? Вот если б вашего брата…

— Вы и правда повредили память, сэр Рэмм… Спешу вас утешить: вы очень сильно ненавидели вашего двоюродного брата. Очень. В суде было показано аж четыре видеозаписи в интервале трех лет, на которых вы обещали вашему брату, что убьете его.

— Ах вот оно что… неудивительно, что подумали на меня…

— Да не только потому. Все доказательства были против вас. Вас застали у трупа, покойного убили принадлежащей вам статуэткой, на вас обнаружили кровь, на орудии — ваши отпечатки.

О как… Зашибись…

— И… каким образом я был оправдан в таком случае?

— Как, вы и этого не помните?! Вы настаивали на вашей невиновности, согласились на Божий суд и принесли Слезу бога. К тому же господь наш явил миру двойное чудо, так что все обвинения с вас полностью сняты, вы не убивали вашего брата.

— Хм… боюсь показаться еретиком, но я совершенно забыл, что такое Слеза бога?

— Когда господь наш взглянул с небес на землю, то увидел, как часто творится несправедливый суд, и обронил слезинку. С тех пор любой несправедливо обвиненный может доказать свою невиновность, пройдя испытание и достав Слезу бога из того места, где она хранится. Настоящий же преступник не сможет ни добыть ее, ни вернуться живым и обречен стать стражем, охраняющим Слезу от неправедных злодеев.

— А, вспомнил… А второе чудо?

— Вы умерли, сэр Рэмм. Ваш душехват — ошейник, который на вас надели и который блокировал ваши магические способности — перестал передавать энергию на две минуты. Вы были мертвы, но через две минуты воскресли и двое суток спустя вернулись со Слезой бога, сразив неупокоенных грешников на вашем пути. Воля господа еще никогда не была выражена столь ясно и однозначно — он не позволил вам умереть, лично вмешавшись в вашу судьбу и правосудие.

Забавно… вера в Божий суд и бога — в технологически развитом мире? Хм. Сам я как-то не заметил никакой помощи от божества, в том, что я выжил, — только моя заслуга… или заслуга старого мастера? Кажется, у меня проблемы с самоидентификацией. Хотя, с другой стороны, как такое могло случиться? Чья заслуга, что мне в самый последний момент пришла подмога в виде души бойца из другого мира?

— А ошейник не мог… временно сломаться?

— Исключено. Рунные оковы не ломаются, знаете ли.

Так я, значит, еще и маг?! Я задал этот вопрос собеседнику.

— Ну разумеется, как и любой другой рыцарь из любого благородного Дома.

— А, так я еще и рыцарь?

— Разумеется, как и любой другой боевой маг из любого благородного Дома. Или, если быть точным, вы — младший рыцарь Реджинальд Рэмм, в прошлом из Дома Рэммов. Правда, последние два дня вы уже принадлежите к Дому Сабуровых.

Не понял… Что значит — принадлежу?!!

— Это как так?

— Дом Рэммов отказался от вас, когда вы убили старшего сына этого Дома. Его глава, ваш дядя, брат вашего покойного отца, изгнал вас и требовал казни.

— Это еще не объясняет, как меня присвоили Сабуровы.

— Тут все просто. Ваш отец — Рэмм. После его смерти вы оставались в Доме Рэммов, пока не были изгнаны. Однако как только ваша невиновность была доказана господом, Дом Сабуровых заявил свои права на вас. Это ваша родня но линии матери, понимаете? Дом Рэммов добровольно отказался от своих прав, в силу вступили права Дома Сабуровых.

Тут в коридоре появился доктор и сделал красноречивый жест — закругляться.

Я попытался удержать собеседника, но тот помотал головой:

— Лекарство заканчивает действовать, я должен уйти.

— Что за лекарство? Чем меня накачали?

— Психоделиком. Он не позволяет вам испытывать негативные эмоции.

Серьезно? А я испытываю!

— У меня всего несколько вопросов…

— Смилуйтесь, сэр Рэмм, вы же не хотите, чтобы меня отсюда вышвырнули гвардейцы? В конце концов, за ваше здоровье отвечает магистр, а не я…

— Ладно, тогда позовите доктора…

— Сию минуту, только… Кхм… он магистр-целитель, а не врач. Вы задеваете его, называя просто доктором.

— Понял, спасибо. А сами не уходите далеко.

Как только магистр вошел, я поблагодарил его за медицинскую помощь и попросил продолжить сеанс посещения.

— Нельзя. Вам необходимо избегать сильных эмоций и восстанавливаться в тишине и спокойствии.

Магистр, могу ли я быть спокоен, если у меня образовались пробелы в памяти, а человека, который так славно их латал, вы выставили в коридор? Как вы полагаете, что нанесет мне больше вреда: спокойный и полезный разговор с приятным собеседником или мои попытки встать, выдрать из вен иглы и сорвать бинты, сопровождаемые битьем аппаратуры и ожесточенным сопротивлением? Нет, я знаю, у вас там гвардейцы на подхвате, но тот господин удержит меня в постельке с куда меньшими проблемами, вы не находите?

Лицо доктора осталось идеально безмятежным, но в глазах что-то промелькнуло.

— Ладно, — внезапно согласился он и показал мне странную вещь, похожую на градусник. — Если эмоциональный фон поднимется выше нормы — я высажу его из автобуса, и следующие километров сто он будет ехать пешком.

— Да ладно, Спокойствие — мое второе имя!

— Ваше второе имя — Рюиджи, — ответил магистр и вышел.

Его слова внезапно приподняли мне настроение. Рюиджи. Вот так штука, оно или японское, или звучит почти как японское. Мелочь… а приятно, пусть всего лишь совпадение. Хм… Реджинальд Рюиджи Рэмм… Три «Р». Забавно.

Ответы я получил. Не все, но более чем достаточно для первого раза. Ответы господина Уэйна, «завершателя» — так тут душеприказчики называются — моего отца, стали первыми камешками лавины. Словно человек у огромного книжного шкафа, я попытался стащить с полок парочку лежащих на краю томиков, но за парочкой соскользнули соседние, и соседние, и соседние, пока меня не накрыло книгами-воспоминаниями, а в конце я еще и опрокинул на себя шкаф.