Сергей Фокин - Ночь перед Рождеством 2020 Страница 10

Глаза её сияли безумным огнем, который освещал подсобное помещение лучше всякого электричества, а в руках она держала точно такой же блок, что и кузнец, только без следов копоти. Лариса бросила этот блок Савелию, который прошептал только: «Боже мой, новый! Откуда?», а сама напряглась, как кошка пред броском, и метнулась к берёзовому столбу.

Поражённые мужики даже сели от неожиданности, когда девушка утробно заурчала и обвилась вокруг подпорки подобно змее. Из-под подола сарафана высунулась её голая выше колен нога и принялась выделывать такие па, что у зрителей глаза на лоб полезли.

Но это было только начало. Изгибаясь в завораживающем танце и выставляя напоказ то одну, то другую часть тела, Лариса немыслимым образом выскользнула из сарафана и осталась в одной рубашке.

Кузнец закрыл левый глаз, но проделать то же самое с правым не смог — что называется, рука не поднялась.

Девушка, продолжая непрерывно двигаться, рванула ворот своей рубашки, и пуговицы, будто осколки от гранаты, разлетелись по полу. И тогда она бесстыже оголила грудь, тряся ею, как цыганка плечами.

Трудно описать ужас, в котором пребывал Никола. Он застыл, прикованный к месту, и не мог подняться, даже если бы захотел. Что же касается Савелия, тот смачно сплюнул и произнес фразу на непонятном простому обывателю языке:

— Натуральный стриптиз, мать его за ногу! Как по журналу…

И тут на пол упала и с громким звоном разбилась небольшая бутылочка, выпавшая у Ларисы из-за голенища валенка. Девушка тотчас замерла, взгляд её стал постепенно проясняться, и стеклянное выражение с него спало.

— Ох! — сказала она негромко, потом посмотрела на себя и неожиданно взвизгнула.

Кузнец уже не видел, как она в испуге пыталась прикрыться руками, как её сотрясали рыдания, и как на помощь ей поспешил отец Савелий. Никола, подхватив шапку, бросился вон из клуба. Он выскочил на свежий воздух и не мог остановиться, пока не пронёсся по тропе вокруг всего села. А это без малого два километра! Только задохнувшись от бега, остановился перевести дыхание и поднял разгорячённое лицо к небу.

Звёзды хитровато подмигивали и явно потешались над ним. Произошедшее походило на сцену из старых дореволюционных фильмов, в которых всё было перемешано в кучу: и любовь, и блуд. Эти фильмы уже порядком забылись, а новых снимать было некому. Только, возвращаясь к Ларисе, добро бы, если всё было задумано, чтобы развлечь их с Савелием. Такое не возбраняется, народ любит посмотреть на ряженых. Но то, что им представилось, выглядело совершенно по-другому… И он сам взял с собой девку, не проверив, трезва ли она! Будто морок глаза затмил. Оказалось, что пьяна, и изрядно. Комедию закатила, дурья башка! Это… это варьете какое-то, а не танцы!

Кузнец сплюнул в сердцах. Куда только родители глядят? У них спиртное из запасов сливают, а им невдомек. Хватило-то ей, кажется, всего четверка, чтобы потянуло на пляску. Организм, значит, неокрепший… Никола даже зубами скрипнул. Не доводилось ему ещё видеть такое в живую. Может, только по молодости, в дореволюционное время, и то уже не вспомнить. Сподобил же чёрт ляпнуть при отце Савелии, что он готов выбирать между двух девок! Сейчас сделается посмешищем для всего села. Вот уж не думал, что жизнь поставит такой выбор: первая, никого не стыдясь, в одном исподнем вокруг столба вьётся, а вторая…

Тут он задумался. Конечно, мысли и дальше пытались скакать без порядку, но откуда-то из глубины души появилось чувство, что он вершит несправедливость. Про Оксану ничего плохого на селе не говорили. Слышал кузнец, что она норовиста, такие мужиками вертят, как им вздумается. Только это нынче не в диковину. Бабы уже давно как с цепи сорвались: одним подавай сразу всех без разбора, но то гулящие; другие же такое о себе мнят, что старыми девами остаются, пары найти не могут. По сути, несчастны и те, и другие. А где золотая середина, знает, похоже, один Бог.

Сказать по совести, прежде и о Ларисе он ничего плохого сказать не мог. А раскована девка, потому как молода ещё. Может, действительно влюбилась в него по самые уши так, что стыд на второй план отодвинула? Ему лестно должно быть: вот как за ним баба ухлёстывает, а почему-то воротит кузнеца, не по душе ему всё. Выходит, сам дурак?

Так что же Оксана?

Постоял Никола в раздумье, гадая, что делать и куда лучше пойти, потом по сторонам осмотрелся… А дом Оксаны-то — вот он, всего в ста шагах. Печь топится, из трубы дым идёт, значит, кто-то есть в избе. Может, и она там. Спросить у самой, правда ли люди брешут насчёт её планов на замужество?

В ту же секунду в лицо его дунуло колючим ветром. И это было немного странно, потому что звёздное безоблачное небо обещало тихую морозную ночь…

8

Направился кузнец вперёд твёрдыми шагами. Если чего надумал — выполняй. Пружинистая у него походка, решительная! Но по мере приближения к цели отчего-то стал он мешкать да спотыкаться.

А причина была вот в чём. Перед его мысленным взором вдруг возникла Лариса, да ещё в самом срамном обличье: стояла он перед ним на четвереньках голая и медленно поводила плечами из стороны в сторону. При этом свисающие груди бились друг о друга колоколами, и звон в ушах стоял такой, что впору молись. Зрачки её светились в полумраке, словно кошачьи, а с лица не сходила плутовская улыбка, недвусмысленно говорящая: «Я же предупреждала тебя, что моим будешь! Не поверил, дурашка?»

Остановился Никола, замотал головой, чтобы отбросить наваждение, и произнес, трижды перекрестившись:

— Свят, свят, свят…

Это помогло, но ненадолго. Вздохнул он, снова поднял взгляд к небу, а тут ему словно лопатой снег подбросили, да всё в глаза. Вот чертовщина! Балует нечистый, пользуется моментом.

Заробел немного Никола. Если против него такие силы поднимаются, сдюжит ли? Ведь мудрено бороться с тем, чьи возможности не ведаешь.

Потом стряхнул снежинки с шапки, утер щёки да лоб, и воскликнул:

— Да что мы, не христиане, что ли? Во все века супостата били и сейчас побьём! Аминь! — И снова зашагал к Оксаниному дому.

Метель, казалось, только набирала мощь. Ветер задувал под тулуп, норовя столкнуть кузнеца с тропы, но такого бугая лопатой не перешибешь, не то, что ветром. Подошёл к калитке, постоял немного в раздумье, и решил войти без стука.

Отворил её, направился, было, к дверям, да засомневался опять. Может, лучше убедиться вначале, дома ли девушка?

Обошёл тогда все окна, всматриваясь в них через рисунки Деда-мороза, но, кроме родителей Оксаны, никого больше не углядел. Значит, убежала к подругам, ведь ночь-то впереди праздничная…