Надежда Первухина - Имя для ведьмы Страница 11

— Пойдем домой, — одними губами приказываю я.

…Мы не идем, а мчимся. Повезло кувшину — он медный и не страдает от очередного падения со столика.

— Да что это за одежда, столько пуговиц…

— Молчи…

— Не могу молчать! Ты такая…

— Описания оставь для романов. А сейчас просто люби меня.

Над нами сгущались тучи. В прямом и переносном смысле. За окнами стало по-вечернему сумрачно, по стеклу расплылись крупные капли.

— Первый весенний дождь, — сказал Авдей, стоя у окна.

Я лежала и смотрела на него. Я видела в нем то, чего еще не осознавал он сам. Он уже далеко, он в дороге. К своей Москве, своему ноутбуку с начатой повестью. К своему дому, который никогда не станет моим.

А может, я зря так? Ну, встретились люди, понравились друг другу. Чего бы им вместе-то не быть? Можно ведь и не признаваться Авдею в своей ведьмовской природе (он, кстати, даже шрама над копчиком не заметил). Отменить полеты на шабаши, магию не творить, об инициации вообще не думать…

Только кем я тогда буду?

Для того чтобы быть птицей, необязательно летать. Но только если из птицы сделать чучело, какая же она будет птица?

Я родилась ведьмой, я стала ею. Может быть, если и рассказать Авдею, он поймет и даже восхитится. Но что-то мешает мне это сделать. И я не могу понять что.

— Авдей, — окликаю я. — Ты уедешь сегодня? Он оборачивается.

— С чего ты взяла?

— Ты уедешь сегодня. Ведь тебе действительно пора.

— Едем со мной.

— Это нереально, ты же сам понимаешь. Ну, было… Но ведь надо как-то жить дальше…

Какие идиотские я говорю фразы! Ну а что мне еще-то выдать напоследок?

Может быть, это — последнее лето Господне,С криками ласточек, ливнями, пеньем берез…Мы ощутили такое впервые сегодня,Поняли вдруг, что и мы умираем всерьез.Кончились праздники. Тянет полынью от неба.Стали суровыми, буднично смотрят леса…Все я один не у дел. Все я думаю — мне быСамое светлое, нежное Вам написать…

— Авдей, не надо… Ну чего ты добивался, чтоб я заревела, да?! Тебе ведь уже на вокзал пора. Опоздаешь на экспресс, вообще не уедешь.

Он прижимается ко мне.

— Вика, почему мы такие дураки? Боимся сказать друг другу… Хорошо, я первый. Ты мне нужна. И я обязательно приеду, как только разберусь с делами. Ага?

— Ага, — вздыхаю я.

Нет, не полюбит он ведьму. Слишком правильный. И не простит мне ночных полетов и гулянья нагишом перед всякой мужеподобной нечистью. Некоторые мужчины в таких вопросах крайне щепетильны.

На вокзале мы, кажется, ухитрились привлечь внимание всех отъезжающих, ожидающих и бомжей впридачу — очень уж активно целовались. Когда объявили прибытие экспресса, я тайком облегченно вздохнула: мне хотелось, чтоб все это поскорей кончилось. Хуже нет ждать и провожать.

— Я позвоню тебе! — крикнул Авдей, уже скрываясь в вагоне.

— У меня нет телефона… — прошептала я.

Теперь это неважно. Мой разум… острый как игла… состав дернулся… колеса натужно поворачиваются… он стоит у окна… холодный разум… экспресс набирает ход… холод… он в окне… холод…

Посыл.

Эллоахим-ин-на-стаарх-нроэн

Эллоахим 'р-моон-ла-ар

Моон-ла ир-эрон…

Забудь любовь и гнев, имя и лик, день и мир, связанный со мной…

Сильное все-таки заклинание.

Только оно не имеет обратной отдачи. Я забыть не смогу.

Утром в понедельник я позвонила от соседки на работу и, сказавшись неожиданно заболевшей, выпросила еще один выходной. Я не хотела никуда идти и никого видеть. Было тошно. И чтобы раз и навсегда покончить с меланхолическими мыслями, я применила стопроцентно помогающее быстродействующее средство под названием «Генеральная Уборка Плюс Большая Стирка».

Посреди комнаты неистовствовал пылесос, на балконе ежились перепуганные ковровые дорожки, а в ванной отмокали тяжеленные портьеры, не стиранные мною уже лет пять. Постельное белье (то самое, на котором) я безжалостно прокипятила в перегонном кубе для магических зелий.

Предоставив своей бытовой технике самой справляться с порученным ей кошмаром, я вытащила из книжного шкафа все имеющиеся в наличии магические фолианты, прихватила кристалл и разложила все это хозяйство на кухонном столе со словами:

— Хватит отлынивать! Пора готовиться к инициации!

— Вот и я так думаю, Вика…

Я обернулась, содрогнувшись от ужаса и неожиданности. Передо мной стоял Баронет и интеллигентно улыбался.

— Как? Вы здесь… — прохрипела я, едва справляясь с управлением личного адреналинового потока.

— Ты не умеешь ставить охранные заклятия, — пожал плечами старый библиофил. — И личного демона у тебя пока нет. Сколько раз предлагал: заведи, заведи…

— Их кормить нужно, демонов, а кем, соседями, что ли?

— А хоть и соседями. Разве они представляют какую-то ценность? Просто деликатная ты женщина, Виктория. Себе во вред.

— Возможно, — кивнула я, — но это не является поводом к столь бесцеремонному вторжению даже… для вас.

— Не сердись, детка, на старого холостяка, — он элегантно поцеловал мою руку. — Сколько лет не виделись. Не скучала?

— Некогда было.

— А ворожить тоже недосуг? Ох, учил я тебя, учил… Ладно, это разговор отдельный. Проводи-ка меня в свою гостиную.

Мэтру нельзя не повиноваться. Он оценивающим взором окинул уборочную страду в моей гостиной и изрек:

— Потеря любовника — хороший повод навести порядок в квартире. Да, Вика?

Я так и села на диван. Баронет счел это приглашением и незамедлительно пристроился в кресле напротив, материализовав в пальцах два хрустальных шарика. Это была его привычка — при всяком серьезном разговоре вертеть эти шарикитв руке. Шарики стеклянно зазвенели, в них зажглись переливчатые искры…

— Откуда вы знаете про… Авдея? — произнести имя человека, который наверняка меня забыл, было нелегко.

Баронет приблизил ко мне лицо, и я снова убедилась в том, что один глаз у него змеиный — холодный, немигающий и блестящий, как драгоценный камень.

— Я знаю о тебе все, моя дорогая. Я же как-никак тебя открыл и переживаю за твои успехи и неудачи всей душой.

— А у вас есть душа?

— О, Вика, как ты могла сомневаться… Душа у меня сентиментальная и очень влюбчивая. И весьма ревнивая. Я не хочу, чтобы какой-то человек завладел женщиной, которую я оставил для себя.

О как! Кажется, события принимают интересный оборот.

— Мнение женщины вы при этом спросить не удосужились? — сурово прищурилась я.