Надежда Первухина - Имя для ведьмы Страница 12

— Мнение женщины вы при этом спросить не удосужились? — сурово прищурилась я.

— Каюсь… — склонил голову Калистрат Иосифович. — Самонадеянно уверился в том, что ты никого мне не предпочтешь. Кажется, ошибся.

— Ошиблись. — Моим голосом можно воду замораживать. — Вы для меня всегда были наставником, но не более. И я хочу, чтобы такое положение вещей сохранялось и дальше.

— Понимаю. Мне следовало соблазнять тебя раньше, до того момента, как ты влюбилась в этого мальчика.

— Нет. Я и тогда отказала бы.

— Уверена? — еще обаятельнее улыбнулся Баронет и, протянув руку, погладил меня по щеке. И я почувствовала, что этот соблазнитель может свести с ума любую женщину. Теперь я понимаю, о какой опасности сладострастных помыслов говорилось в средневековом трактате «Очарованный мир»: это случается, когда некая часть твоего тела думает вместо головы, и причем гораздо быстрее. Нет, такая постановка вопроса меня не устраивает. Я резко поднялась с дивана.

— Сожалею, — сказала я. — Но у меня другие планы на сегодняшний день.

И для пущей убедительности взяла в руки шланг от пылесоса.

— Гордая ты ведьма. Только бездарная. Тебе не хватает Силы, ты прекрасно это знаешь. И без меня ты эту Силу не получишь.

— Это почему?

Я услышала смех Баронета. Смеялся он странно — не размыкая губ…

— А ты книжечки-то магические почитай, Вика. Узнай, как ведьмам Имена достаются. Бесплатно ведь ничего не делается. А как сообразишь что к чему — вот его ко мне пошлешь…

Баронет уронил с ладони крупную темную каплю на журнальный столик. Ударившись о лакированную поверхность, она зашипела и превратилась в небольшую гадючку.

— Это Сервлет, мой любимый малыш. Он присмотрит за тобой…

— Убери отсюда своего шпиона, слышишь! — завопила я.

— Не надо так грубо, Вика. Я ведь могу и обидеться… — кротко проговорил Баронет и пошел к двери. Я двинулась за ним, горько сожалея о том, что у меня нет под рукой подходящей шаровой молнии. У самой двери Баронет повернулся ко мне своим змеиным глазом и сказал:

— Хорошо, что ты догадалась использовать заклинание Мемории. Предусмотрительно. Иначе мне пришлось бы ставить цистерны с горючим на пути следования поезда с твоим возлюбленным. Столько лишних людей погибло бы…

— Как ты мог… — только и прошептала я, чувствуя такую ярость, что глаза заслезились.

— Любовь способна на многое, — усмехнулся Баронет.

— Любовь?!

— И еще, дорогая. Москва — очень криминальный город, ты же знаешь. Опасности подстерегают на каждом шагу. Это я так, к слову. До скорого свидания, Вика…

И он прошел сквозь запертую дверь. А я сидела в прихожей на ящике для обуви и ревела, и тряслась от страха за Авдея, и понимала, что отныне спокойная моя жизнь кончилась.

Мир стал черно-белым, с желтоватым табачным оттенком, словно старый дагерротип. Я часами бесцельно бродила по шокированной уборкой квартире, спустила в унитаз весь запас волшебных трав (кому-то с нижних этажей придется вызвать сантехника) и под горячую руку расколотила свою любимую чашку. На чашке была нарисована толстая улыбающаяся крыса, игриво вопрошавшая: «А кому сейчас легко?» Мне-то уж точно легко не было.

Бездарная ведьма!

Да.

Именно так.

И не потому, что толком не знаю заклинаний.

Потому, что не смогла постоять за свое первое настоящее чувство.

О какой ведьме собирается написать Авдей? О той, что будет сражаться за свое счастье? Это уж точно не обо мне.

Но я же хотела как лучше…

А взамен получила истекающего похотью старикана, который отнюдь не тонко намекает на свои серьезные по отношению ко мне намерения… Только его еще и не хватало.

Я, кстати, сразу после ухода Баронета захотела сжечь гадючку по кличке Сервлет, но она, сволочь, куда-то уползла. Искать не хотелось, черт с ней. Какой смысл за мной шпионить? Разве что Авдей вернется…

Но это невозможно.

К полуночи я окончательно спятила от своих мрачных размышлений и решила, что лучшим средством спасения от них будет выход в ночную библиотеку.

Когда я просочилась сквозь три закрытые на амбарные замки двери, то увидела в сборе всю свою полуночную читающую публику. Та приветствовала меня ровным гулом голосов и сразу засыпала запросами.

Подбирая литературу для некромантов, беседуя со знакомым вампиром о последней статье в «Прожекторе оккультизма» на тему общих тенденций в современной вампирографии, я почувствовала себя в своей стихии. Вот и весь мой ведьмин талант — проводить обзоры прессы для тех, кому прогрессивное человечество давно вбило бы осиновый кол в грудь.

Я запустила компьютер и решила позаниматься регистрацией вновь поступивших читателей. Хоть я и ведьма, к тому же ведьма с разбитым несчастной любовью сердцем, а учет и контроль прежде всего. За небрежность в документации наша начальница, банши на пенсии, такой вой подымет, что хоть беги.

Так, где у меня стандартный образец ночного читательского формуляра? Ага, вот:

ФОРМУЛЯР ЧИТАТЕЛЯ

Фамилия (не обязательно)

Имя

Истинное Имя (только с согласия читателя)

Год рождения

Год смерти

Год посмертной инициации (только для некротирующих лиц)

Биологический вид

Вид пребывания (для оборотней)

Род занятий

С правилами библиотеки ознакомлен, обязуюсь выполнять

Подпись (если возможно, то кровью).

Только вот на Баронета такогo досье нет, хотя он наверняка не раз и не два бывал здесь посетителем, причем в мое отсутствие. И все равно следил за мной, за каждым моим шагом. Мерзавец!

Он знал обо мне все, я же знала только его внешнее имя, титул-прозвище и то, что он разбирается в волшбе лучше любого чародея. Среди знакомых мне ведьм и колдунов он производил впечатление налогового инспектора среди бизнесменов, позабывших вовремя подать декларации о доходах. И почему я думаю, что, не будь Авдея, я не согласилась бы стать любовницей Баронета? Скорее, наоборот. Приятно сознавать, что тот, кто тебя… тобой обладает, обладает еще и неограниченной властью. Часть которой, кстати, можешь получить и ты.

А теперь я сижу и не знаю, что делать, являя собой классический образчик безмозглой женщины. Возлюбленного лишилась (причем сделала это сама и сознательно), могущественного врага, набивающегося греть мне постель, — приобрела. В отличие от всех остальных безмозглых баб, имеющих на такие жизненные случаи легион подруг, советчиц и утешительниц, я давно лишена удовольствия общаться с ними. Не с кем мне советоваться. И плакаться в чью-то жилетку тоже не получится.