Наталья Гладышева - Шалости Черного Властелина Страница 11

— Быул твоуй, теуперь ниучейный, — ответил вредина и демонстративно принялся вытаскивать колючки из лапы. Получалось у него не очень, не приспособлены для того кошачьи зубы. — Нуельзяу наум говоурить об эутом. Поучему, неу скаужу. Доугадаешьсяу саума, отлиучно. Неу догаудаешься, и лаудно. Неу тыу пеурвая, неу тыу послеудняя.

— Какой ты нелюбезный, однако, — подняла кактус с пола, стараясь держать его так, чтобы не пораниться об колючки. — Сломал цветок, он теперь может и завянуть, да еще и грубишь.

— Тыу с колюучками в лаупе посидиу и яу посмотрюу, каук тыу раузговаривать будешь, — котяра демонстративно повернулся ко мне спиной и продолжил попытки с вытаскиванием колючек. — Ау цвеуток твоуй никудау неу денеутся. Кауктусы ониу живучие.

— Как и кошки, — не осталась в долгу. — Давай мы тебя швырять по поводу и без повода будем. Тебе понравится?

— Спасибо, Аня, — ожил кактус в моих руках. — Но он прав. Все мой язык длинный виноват. Прости, кошачий, за колючки, — обратился он к Баюну.

— Проущаю, — недовольно отозвался кот, держа лапу на весу и разглядывая ее.

— Неужели сказать нельзя было, вместо того, чтобы драться? — не сдавалась я, пристраивая кактус в горшочек.

— Еусли онау неу понимаует слоув, рауботает тоулькоу подзаутыльник, — категорично отозвался кот, не собираясь признавать себя неправым.

— И что мне с вами такими делать? — задалась насущным вопросом. — За что весь этот зверинец свалился мне на голову?

— Ты добрая, — сказал кактус. — И теплая. Живая, хорошая… Красивая.

— Я, красивая? Не льсти так безбожно, я могу обидеться, — тут же отреагировала и повернулась к коту. — Давай свою лапу, помогу, драчун.

Баюн не стал отказываться от помощи, хоть я и ожидала, что гордо задерет нос. Кактус вполне комфортно чувствовал себя в горшке, кот, избавленный от колючек, пристроился рядом со мной, я удобно устроилась на кровати и взяла «Камасутру» в руки. Потоптавшийся в углу скелет, приблизился, еще немного помялся и сел рядом. Мир был восстановлен, даже змея-кашне, не думала показывать свой зловредный характер. Остался только один нерешенный вопрос. Кто приходил? И как расколоть Иван-царевича. Кроме «прости» и фразы про розы, он, на моей памяти, больше и не распинался. Неужели проблемы со словарным запасом?

— Иван-царевич, — обратилась я к скелету. — А ты еще какие-нибудь слова кроме «прости» говорить можешь?

— Люблюююю, — ответил скелет. — Я в следующий раз принесу тебе розы, любимая.

— И это все? — немного пораскинув мозгом решила, что это он не в любви мне признается, а своим словарным запасом делится.

— Простиии, — взвыл скелет жалобно.

— Не густо, — сокрушенно окинула взглядом своего собеседника. — Хотелось бы мне знать, как ты дошел до жизни такой.

— Нельзяу, самау догадауешься, хорошоу, неу догадауешься, и лаудно, — снова влез кот, решив следовать моему совету, сначала говорить, потом драться.

Да и что бы он сделать со скелетом смог? Иван-царевичу кошачьи когти урона точно не нанесут.

— И что мне с вами, глюками, теперь делать? — еще раз задала риторический вопрос и закручинилась.

— Люубить, — просто ответил Баюн и подлез под ладонь, напрашиваясь на ласку. — Мыу хороушие, и тебяу в обиуду неу даудим.

— А кто меня обижает? — спросила у него. — Вроде кроме вас никто и не трогает, если хорошенько приглядеться. Я есть хочу. Со всеми этими происшествиями и вами, белыми и пушистыми, я пропустила время обеда.

— Сейчаус, организую, — оживился кот и соскочил на пол. — Тыу курицуу люубишь?

— Жареную, да, — решила обозначить границы заказа почетче, а то мало ли, придется отплевываться потом от перьев и грызть сырое мясо.

— Подождиу неумного, — кот выскользнул из комнаты.

— Иван-царевич, — обратилась к скелету. — Тебе не скучно таким неразговорчивым быть?

— Скучно, как не скучно, — влез словоохотливый кактус. — Никто его не понимает. Все боятся, шарахаются. А он тоже хочет, чтобы его любили.

— Чтобы любили, хотят все, — вернулась мыслями к своей зазнобе и вздохнула.

Как понравится тому мужчине, вокруг которого девушки много лучше меня крутятся. Худенькие красотки, не то что я, пампушка. Ремень джинс нещадно впивался в животик, напоминая о том, что следовало бы сесть на диету. Тогда у меня точно был бы шанс. Решила, что все, с завтрашнего дня и начну. Прямо с утра. Никаких булок, печенья, тортиков и бутербродов. Буду питаться только овощами и фруктами. Ради таких широких плеч и невероятных синих глаз можно и не на такие подвиги пойти.

Я все сидела и мечтала, не в силах отвлечься. Синие глаза мерещились везде, как и картинка того, как мужчина мечты склоняется надо мной, улыбается мне, целует и говорит, что любит… Моя фантазия разыгралась, и появление котяры, волочащего запеченную целиком курицу по полу, прошло мимо моего внимания. Только когда, при помощи, скелета, Баюн водрузил истекающую соком и жиром, горячую, с пылу с жару, с поджаристой корочкой, тушку прямо на покрывало.

— А столовых приборов там не было? — с трудом оторвалась от мысленного созерцания Сан Саныча-младшего, целующего мне ручки, и вернулась в реальность.

— Сходиу и принисиу, — заявил нахальный кот и довольно обозрел великолепие курицы, лежащей на кровати. — У меняу, тоулько, одиун роут и рук неуту.

— Спасибо, добытчик, — решила похвалить глюк за заботу и с подозрением окинула тушку взглядом.

После того как котяра протащил ее через пол квартиры по полу, желания попробовать мяска не появилось. Даже как-то аппетит поубавился, пусть и пахла курочка умопомрачительно вкусно.

— Оторвиу ноужку, — жалобно попросил котик, поглядывая на меня хитрым глазом.

— Держи, — в материальности принесенной еды я убедилась, когда прикоснулась к тушке и разломила ее на кусочки, на радость коту. — И что мне теперь делать с жирным покрывалом и грязной постелью? — спросила с укором Баюна.

— Тыу еушь, я потоум вылиужу, — заявил котик и вгрызся в ароматное мясо куриного бедра, которое ему досталось.

Песец подкрался незаметно, в лице кухарки Татьяны. Она резко рванула дверь, влетела в мою комнату, обозрела картину и с осуждением глянула на меня. Мои глюки куда-то тут же испарились, и сидела я, такая вся разэтакая, с жирными руками, курицей на покрывале и обгрызенной ножкой рядом. Когда я мысленно взглянула на эту картину со стороны, тут же почувствовала, как краска приливает к щекам и в голове становится пусто. Сначала я сперла у поварихи сковороду с луком, теперь вот курица… Долго же Татьяна до меня шла. Хорошо, хоть сковородку оставила у Соловьева-старшего. Одной уликой меньше.