Джульет Марильер - Сын теней Страница 11

Через некоторое время я уже говорила себе, что все придумала. Слишком богатое у меня воображение, только и всего. Для Ниав естественно кокетничать, она делает это, не задумываясь. И никаких целей этим не преследует. Вон она сидит и шутит с парой молодых воинов Лайама. А что до сказки… совершенно обычное дело, когда рассказчик, описывая сказочного героя, или героиню, берет за основу своего знакомого. Юноша, выросший в священных рощах, далеко от чертогов вождей и лордов, возможно, просто не имел в прошлом достаточно опыта, чтобы достойно описать ослепительную красавицу. Вот и не удивительно, что он взял за образец очаровательную дочь хозяев замка. Совершенно невинно. А я — дура. Друиды вернутся обратно в лес, приедет Эамон, женится на Ниав, и все будет так, как и должно быть. Как полагается. К полуночи, когда пришло время ложиться, я почти уже убедила себя в этом. Почти. Когда я со свечой в руке подошла к подножию лестницы, я случайно обернулась и встретилась глазами с дядей Конором. Он стоял посреди группы людей. Они болтали, смеялись, зажигали свечи, а он был так неподвижен, будто вырезан из камня. Весь, кроме глаз.

"Помни, Лиадан. Все идет, как суждено. Смело иди своей дорогой. Это все, что может сделать каждый из нас."

"Но… но…"

Но он уже отвернулся, я больше не могла слышать его мысли. Я увидела, как Шон, почувствовав мое смущение и не понимая его причины, резко повернулся в мою сторону. Это уж слишком. Чувство неизвестной, но близкой беды, внезапные приступы дрожи, загадочные мысленные предостережения… Мне хотелось в тишину своей комнаты, хотелось выпить воды и хорошенько поспать. Простых, надежных вещей. Я схватила подсвечник, подобрала юбки и отправилась наверх.

Глава 3

Отвар из чистотела готовить довольно сложно. То есть, сам по себе метод прост, трудно только точно придерживаться всех пропорций. Мама показала мне, как готовить отвар из свежих листьев и как из сухих. Ее ловкие маленькие руки толкли в ступке сухие листья, пока я резала и складывала в неглубокую миску свежие. Я залила их небольшим количеством того драгоценного напитка, которым Конор призывал на наши поля благословение Бригид. Я следовала маминым инструкциям и радовалась, что я не из тех, чьи руки болят и распухают от контакта с этим растением. Мамины изящные руки всегда были гладкими и с бледной кожей — оттого, что она много работала в аптечке. Единственным маминым украшением было кольцо, которое мой отец сам сделал для нее много лет назад. Сегодня на ней было старое-престарое платье, давно утратившее свою голубизну, а ее волосы были туго стянуты сзади простой полоской ткани. Это платье, это кольцо, эти руки — у всего имелась собственная история, и, следя за кипящим отваром, я думала о них.

— Хорошо, — похвалила мама. — Я хочу, чтобы ты хорошенько все запомнила и могла применять это снадобье вместе с другими. Этот отвар помогает от большинства болезней желудка, но он очень сильный. Не давай его пациенту больше одного раза, а то навредишь, а не поможешь. Готово, теперь накрой горшок тряпочкой и аккуратно отставь в сторону. Вот так. Пусть настаивается двадцать одну ночь. Потом процеди и храни в темноте, в плотно закупоренной посуде. Эта настойка может храниться много месяцев. Целую зиму.

— Посиди немного, мама. — Горшок кипел на слабом огне, я сняла с полки две глиняные чашки, открыла банки с сухими листьями.

— Лиадан, ты меня балуешь, — ответила она, улыбаясь, но все-таки села, худенькая, в своем старом рабочем платье.

При свете бьющего на нее из окна солнца, было видно, какая она бледная. В этом ярком свете можно было разглядеть даже следы выцветшей вышивки у горловины и на рукавах платья. Листья плюща, мелкие цветы и небольшие крылатые насекомые. Я аккуратно налила горячей воды в чашки.

— Это для следующего отвара?

— Ага, — ответила я, и начала мыть и убирать ножи, миски и инструменты. — Посмотрим, сможешь ли ты определить, что там. — В прохладном сухом воздухе аптечки разливался запах трав.

Мама втянула носом воздух.

— Это сушеные цветы валерианы, я уверена… а еще там есть норичник, может, немного зверобоя и еще… золотарник?

Я нашла горшок с лучшим нашим медом и положила по ложечке в каждую чашку.

— Ты, вне всякого сомнения, не растеряла своего мастерства, — заметила я. — Не беспокойся. Я знаю, как собирать и использовать эти растения.

— Это очень действенное сочетание, дочка.

Я бросила на нее взгляд, а она смотрела прямо перед собой.

— Ты все знаешь, да? — тихо спросила она.

Я кивнула, не в силах говорить. Потом поставила чашку лечебного отвара на каменный подоконник рядом с ней, а свою собственную на рабочий стол.

— Ты мастерски выбрала травы. Но уже слишком поздно, и это лекарство принесет лишь краткое облегчение… Ты прекрасно знаешь и это. — Она отпила глоток, скривила губы и слегка улыбнулась. — Горько.

— И правда, горько, — сказала я, отхлебнув из собственной чашки, где был простой отвар мяты. Мне удалось не дать голосу сорваться.

— Я вижу, что неплохо учила тебя, Лиадан, — произнесла мама, внимательно глядя мне в лицо. — У тебя моя способность к врачеванию, и ты умеешь любить, как отец. Он стремится защитить всех, кого любит. У тебя тоже есть этот дар, дочка.

На этот раз я не рискнула заговорить.

— Для него это будет тяжело, — продолжила она. — Страшно тяжело. Он здесь чужой, хотя часто мы забываем об этом. Он не понимает, что это не настоящее расставание, а просто движение вперед, изменение…

— Колесо вращается и возвращается, — сказала я.

Мама снова улыбнулась. Она отставила почти нетронутый чай.

— Ты чем-то похожа на Конора, — сказала она. — Посиди немного, Лиадан. Мне надо поговорить с тобой.

— И тебе тоже? — Мне удалось слегка улыбнуться.

— Да, твой отец рассказал мне об Эамоне.

— И что ты об этом думаешь.

Она слегка нахмурилась.

— Не знаю, — медленно проговорила она. — Я не могу тебе ничего советовать. Но… но вот что я хочу сказать: не торопись. Некоторое время ты будешь очень нужна здесь.

Я не стала спрашивать, почему.

— Ты уже рассказала отцу? — спросила я наконец.

Мама вздохнула.

— Нет. А он ни за что не спросит меня, потому что знает, я не стану врать. Мне не надо облекать эту новость в слова. Не для Рыжего. Я чувствую, он и так знает: по тому, как он касается меня, по тому, как спешит с поля домой, как сидит по ночам у кровати, думая, что я сплю, и держит мою руку, а сам глядит в темноту… Он все знает.

Я поежилась.

— Ты собиралась что-то рассказать мне?