Сергей Волков - Затворник Страница 11

— И никто за княжича не вступился? — спросил Пила.

— Многие вступились. И за него, и за остальное. — сказал Рассветник. — В тот же день пришел просить за него Барс, который теперь в Горах главным воеводой. Князь его выслушал, но Смирнонрава не простил, и самому Барсу велел не показываться на глаза, а ехать с княжеского двора на все четыре стороны.

— В то время князь еще был добрым. — заметил Вепрь.

— Да, тогда еще был. — подтвердил Рассветник — Потом уже не был. Следом за Барсом к Светлому сговорились и пришли шестеро больших стреженских бояр. Они хотели князя просить — вернуть обратно Смирнонрава и Барса, и немедленно созвать на общий совет всю дружину и городских бояр, а такого уже год, как не бывало.

Но об их уговоре Затворник, видимо, знал заранее. В воротах княжеского двора их встретили злыдни и те дружинники, которые успели притереться к Яснооку. Сказали, что до князя приказано никого не допускать, и чтобы шли восвояси. Те не испугались, сказали, что никуда не уйдут, пока не поговорят с великим князем, а надо будет — и прорубятся к нему. Злыдни точно, что готовились к их приходу — собрали быстро с три десятка своих воронят, окружили просителей и велели сдаваться. Те в ответ только приготовились к бою.

Тогда все-таки к ним вышел сам Светлый. Слушать никого не стал. Сказал, что хотя это и не преступление — приходить с прошением к князю, но таких граждан больше ему в Стреженске не нужно. Велел им немедленно убираться вон из города, а поместья забрал в свою казну.

Дальше-хуже. Месяца не прошло — Светлый велел уже не только пошлину с купцов, но и со всех прочих, с граждан и с селян, брать дань на треть больше прежнего. Из-за этого вскоре в Стреженске произошло смятение: народ стал на сход собираться. Кто-то в вечевой колокол ударил.

Но злыдни уже были тут как тут. Соборную площадь мигом окружили дружиной, никого не пропускали. По улицам пошли разгонять тех, кто собирался вокруг. Биться с ними — почти никто не бился. Больно уж быстро да слаженно они все провернули — где только успевали собраться пятеро безоружных и пеших — на них уже налетала целая дюжина верхом, с мечами и с палицами. Избивали и хватали всех без разбору, кто пытался сражаться — убивали на месте. Да и боялись их люди жутко — при одном появлении разбегались. Перехватали людей — сотни. Схватили и тех, кто пытались в колокол звонить. И по городу ловили много дней. Ворота не открывали, никого в Стреженск не впускали и не выпускали. Стражу на стенах умножили. На всех площадях и перекрестках расставили воинов, из злыдней двое-трое непрерывно ездили дозором по городу. Торг пустовал. Не то, что на торг, а со двора никто не смел носа высунуть. Так с неделю продолжалось, и за это время вечевой колокол успели снять, и даже разобрать вышку из-под него. После колокол перелили.

— Так было дело в Среженске, на этом оно и кончилось… — сказал Вепрь.

Рассветник, промочил горло из фляги и продолжил свою повесть.

— После этого на Светлого поднялся уже его брат, Храбр. Он тогда был князем и наместником в Каяло-Брежицке, втором после Стреженска городе всей нашей земли. Иначе еще этот город называется Струг-Миротворов, а его удел — Миротворовым, Каяло-Брежицким или Степным. Храбр к тому времени уже много чего слышал про дела Светлого. Принимал у себя людей, которых тот изгонял, и тех, кто сами уезжали из столицы. Все знал и про беззакония, которые Светлый там творил, и про его любимого советника, и на обоих был очень зол. А когда до него дошли вести про это неудавшееся вече, тут он и сам вскипел, и его горожане, миротворцы, явились толпой к его воротам и кричали, чтобы князь немедленно вел их на Стреженск. Храбр велел собирать ополчение во всех своих городах. В соседние страны разослал людей, писал, что ратайской землей правит не природный светлый князь, а темный князь-пещерник подземный, бродяга без роду и племени, и всей стране оттого великие разорение и позор. И что немедленно эту заразу надо выкорчевать, пока она слишком глубоко не пустила корни, пока не стало поздно. Все города Степного Удела на его зов откликнулись как один. В Честове, столице большой области по соседству, народ на вече решил поддержать Храбра всей землей, и созвать ополчение против Светлого. Стала под Каяло-Брежицком собираться немалая сила.

Светлый, конечно, тогда встревожился. Стол великокняжеский под ним шатнулся — не шутка. Тем более, что Храбр был старше, и по обычаю должен был сидеть в Стреженске (почему не так стало — это уже другая песня) Конечно, и Затворник не замедлил князю об этом напеть — что Храбр не правды ищет, а идет добывать себе великое княжение, о котором давно мечтает (да так оно, наверное, тоже отчасти было правда) Стал Светлый собирать свои полки.

Только Затворник и тут не замешкался с советом. Полки сказал собирать, а тем временем всех, что были под рукой в Стреженске, сажать на коней и тайно вести на Храбра. Собралось так ратных людей тысяч до двух, и над нами встали сразу три злыдня. Так и пошли. Это был первый поход затворника.

— Почему затворника? — переспросил Пила. — Он что, вылез все-таки из своего подвала?

— Нет, паря. — возразил Коршун — Он уже тогда свою берлогу на белый свет ни за что бы не променял. Но злыдни, что вели стреженцев, не свою волю выполняли, и думали не своей головой.

— И не их силой был сокрушен князь Храбр. Им бы это было не по силам. Но на каждое большое дело колдун им давал особую власть. — сказал Рассветник — Стреженцы шли в походе ночами, в непроглядной тьме. Ни одна живая душа их по пути не видела и не слышала. Да если бы и узнал кто-нибудь, то не успел бы Храбра предупредить, так они быстро мчались. Ночами переходили реки вброд, в темноте скакали через дремучие леса, и ни разу даже на обхват с дороги не сбились. Люди, что были в этом походе, потом рассказывали: никто из них, пока шли всю ночь, не говорил ни слова. Злыдень только рукой поманит на закате, и все поскачут за ним вслед, и во тьме кромешной, не видя собственного носа, скачут, пока утром туман не рассеется. Никто, однако же, не потерялся и не отстал. Под силу такое злыдням? Нет!

Так и подошли они, никем не замеченные, тоже ночью, к самому лагерю Храбра. А в миротворовском войске как раз в ту ночь всю стражу как одного свалил сон. Битвы не было — была резня. Кого сразу прикончили спящими, кого потом — сонных, перепуганных, что метались, как бараны, стреженцы добивали. Погиб и Храбр, и вся его дружина, и много, много еще воинов. А дальше, как уже повелось в нашем сказе, все было только хуже.

Вслед за этой ночной дружиной в Степной Удел пришли многочисленные полки из Стреженских владений — карать мятежную страну за измену князю. Каяло-Брежицк разграбили и посады выжгли дотла. Города и села придавали огню и мечу безжалостно — очень давно не было такого ожесточения ратая на ратая. Видно, Затворник умел вселять в своих воинов не только смелость и силу, но и страшную лютость. Злыдни его всюду поспевали и во всем показывали пример.