Джордж Локхард - Гинунгагап Страница 12

— Рокки… — Гаечка чувствовала: еще немного, и сердце не выдержит. Из самых глубин разума, сокрушая все барьеры, кровавой волной подымалось горе, влажное, холодное, как внутренности лягушки. Если Рокфор… Если его больше… Если…

— Нет!!! — закричала Гайка, не в силах смириться. — НЕТ!!! Он жив!!! Ты жив, Рокки!!! Жив!!!

Рывком вскочив на ноги, она дико огляделась. Ворон. Одноглазый белый ворон. Спутники Одина, Хугин и Мунин, были черными, как и все вороны: белым, да еще и одноглазым, мог быть лишь сам Один. Отец Богов и Людей. Покровитель Повешенных. Один, Вотан, Игг-Страшный, Бёльверк-Злодей, Грим и Ганглери, Херьян и Хьяльмбери, Текк и Триди, Туд и Уд, Хар и Хельблинди; Санн и Свипуль, Саннгеталь и Бильейг, Бальейг и Фьёльнир, Хертейт и Хникар, Гримнир и Грим, Глапсвинн и Фьёльсвинн, Сидхётт, Сидскегг, Сигфёдр, Хникуд, Альфёдр, Вальфёдр, Атрид и Фарматюр, Яльк и Кьялар, Трор и Видур, Оски и Оми, Явнхар и Бивлинди, Гёндлир и Харбард, Свидур и Свидрир… Многоликий, таинственный бог мудрости. Разве боги мудрости едят австралийских мышей?

Гаечка ощутила легкое облегчение: по крайней мере, смерть в животе у хищной птицы Рокфору наверняка не грозила. Значит, еще есть время… Перехватить!

Не колеблясь ни секунды, Гайка бросилась к многомильному обрыву на краю ветки и, с разгона, прыгнула в пропасть. Йиггдрасиль пронзает Асгард в самом центре, золотые чертоги Вальхаллы вздымаются вокруг его чудовищного ствола. Самый быстрый путь к Одину — вертикально вниз…

Ветви Древа росли достаточно свободно, чтобы между ними лавировать. Вытянувшись в струнку, прижав лапки к бокам для минимального сопротивления, Гайка падала в бездну. Ветер бил в лицо, сушил слезы, гигантские зеленые листья проносились по сторонам. Основание Древа, где нестерпимо сияла крыша Золотого Чертога и плескались радужные водопады, все так же тонуло в дымке, казалось — расстояние совершенно не уменьшается. Минута текла за минутой, Гаечка постепенно успокаивалась и начинала трезво оценивать обстановку.

Логика, ничего кроме логики. Эмоции в сторону. Один, конечно, похитил Рокфора, чтобы его допросить: вероятно, ему так же, как и всем прочим любопытно, что позволило смертным заметить валькирию. Тем не менее, никакого особого значения этому происшествию, он, очевидно, не придает, иначе схватил бы и Гайку за компанию. Какой отсюда вывод? Первое: вызнав у Рокки все, что тот знает, Один может попросту прихлопнуть «грызуна из Мидгарда», который ничего для него не значит. Второе: если Гаечка успеет добраться до грозного бога прежде, чем тот прихлопнет Рокфора, есть заметный шанс, что Один поддастся на ее мольбы и отпустит ничего не значащих грызунов живыми — ключ как раз в том, что Спасатели для него малоинтересны и мелки. Оставалось лишь надеяться, что ускорения свободного падения для Гаечки окажется достаточно, чтобы успеть…

— Хватайся за шерсть! — крик справа вначале показался мышке бредом. Моргнув, она огляделась и чуть не проглотила язык: вниз по стволу Йиггдрасиля, со скоростью гоночного болида мчался Раттатоск.

— Попытайся подрулить ближе к стволу, я спасу! — крикнул бельчонок, заметив, что Гайка на него смотрит. Мышка с большим трудом улыбнулась.

— Я не погибну! — крикнула она, лавируя между ветками. — У меня складные крылья за спиной! Спасибо, что хочешь помочь! Я должна найти Одина прежде, чем он убьет моего друга!

Раттатоск бросил на изобретательницу не самый приветливый взгляд, продолжая бешеную скачку по ветвям.

— Отсюда до Вальхаллы падать еще месяц! — крикнул он.

— Месяц?! — от изумления Гаечка на миг потеряла концентрацию и задела широкий лист. Вскрикнула, ее завертело в воздухе и бросило прямо на ствол, но, к счастью, Раттатоск в громадном прыжке успел подхватить мышку и, не спеша, избегая опасного для Гайки ускорения, погасил свою скорость, совершая все более короткие прыжки. Прошла почти минута, прежде чем бельчонок, наконец, остановился и тяжко перевел дух.

— Откуда вы свалились на мою голову? — спросил он с чувством, поставив Гайку на ноги и усевшись напротив. — Сначала твой толстый друг отводит меня в сторону и начинает что-то нести о перевернутом дереве, затем ни с того, ни с сего, появляется Одноглазый и дает мне такого пинка, будто я крыса, а не такой же бог, как он сам! — Раттатоск гневно фыркнул. — А стоит придти в себя, дочь напрыгивает на лицо и орет, что мышь из Мидгарда с горя в пропасть сиганула, спасай кричит, лови!

— Один похитил моего друга, — тихо сказала Гаечка. Бельчонок нахмурился:

— А я думал, он их уж достаточно насобирал…

— Их? — не поняла изобретательница. Раттатоск кивнул.

— В точку, подруга. Вы нынче не первые.

Повисла тишина.

— То есть, как, не первые? — осторожно спросила Гаечка. От волнения у нее вся шерстка встала дыбом, а хвост просто застыл. Бельчонок криво усмехнулся.

— Да так. Прошлым вечером я видел, как Одноглазый нес в когтях парочку грызунов, издали их за бельчат даже принял…

— Каких грызунов?! — чуть не закричала Гаечка.

Раттатоск вздохнул.

— Коричневых, с полоской вдоль спины. Кажись, бурундуками зовутся — я раньше не видел, в Асгарде такие не водятся.

Мышка судорожно стиснула коготки.

— Ратта… Добрый Ратта… Куда Один нес добычу?

Бельчонок промолчал. Гайка умоляюще сложила ладони перед грудью.

— Я должна знать! Куда их несли?

— Ведомо куда, — буркнул Раттатоск, стараясь не глядеть на мышку. — Вёльве, конечно…

Гайка отпрянула.

— Вёльве? Ясновидящей?!

— Слыхала, да? — Раттатоск мрачно покачал головой. — Забудь, подруга. Тут уж ничем не помочь. Вёльва, она… — бельчонок запнулся, но все же, через силу, закончил: — ы. Мышиным, коли не знаешь…

Гаечка ощутила, будто ветвь Древа выдернули прямо у нее из-под ног.

— Нет!..

— Прости, — Раттатоск развел лапками. — Знала бы ты, чего мне стоило с Асами договориться, что б бельчат моих не ловили… Отстали, лишь когда пригрозил, что Ниддхегга на волю выпущу.

Гаечка зажмурилась.

— Есть шанс спасти моих друзей? — спросила ровным, мертвым голосом. Бельчонок моргнул.

— Друзей?

— Те два бурундука тоже мои друзья. Их-то мы и искали, когда провалились в ваш мир.

Раттатоск с сомнением хмыкнул. Покачал головой.

— Нет, подруга. За Рунным Вороном и валькирии не поспеть.

— Значит, они отправятся к Хель, в царство мертвых? — Гайка открыла блестящие от слез глаза.

Раттатоск с сомнением загнул одно ухо.

— Они раньше в Одина верили?

Гайка содрогнулась.

— Нет…

— Значит, не отправятся, — бельчонок положил лапку на плечо изобретательнице. — Прости. Мне очень жаль. Не пойму, что на Одноглазого нашло. Уж и не помню, когда он самостоятельно добывал жертву для вёльвы — очевидно, прорицание его собственной судьбы касается. Ох, не нравится мне все это, подруга, не нравится…