Сломанный мир (СИ) - Анна Мори Страница 13

Из всех детей Токхына Джин-хо доставляла отцу больше всего хлопот. Толком даже не знавшая матери, она каким-то образом унаследовала и ее непокорный нрав, и любовь к оружию и быстрой скачке и ветру в волосах. К счастью для Джин-хо, она была далеко не единственной дочерью царя, и никто не принуждал ее сидеть взаперти во дворце. Когда ей было тринадцать, она начала одерживать победы на скачках и состязаниях лучников, которые устраивались на праздниках, и император в конце концов уступил ей в её дерзком желании служить в армии, сделав сразу командующей сотней. Гэрэл сомневался, что поступок этот продиктован любовью — если бы Токхын был по-настоящему привязан к дочери, он не давал бы ей столько воли; сам Гэрэл, если бы это он был её отцом, точно не дал бы. Но Джин-хо практически с рождения была предоставлена сама себе, росла как степная трава. Впрочем, император, несомненно, гордился военными успехами дочери — как гордятся умной собакой или породистой лошадью.

— Не хочу я замуж, — упрямо сказала Джин-хо. — Я хочу стать императрицей и править, когда умрет мой отец. Ну… когда умрет мой отец и все братья и сестры.

— Долго придется ждать, — усмехнулся Гэрэл.

— Да меня и не возьмет никто замуж, — с досадой сказала она. Видно было, что она очень хочет хоть что-то возразить, но испытывает недостаток в аргументах. — Я… Я уже не девушка, — и она округлила глаза, подчеркивая драматизм сказанного. Одновременно на тёмном круглом личике Джин-хо было написано что-то вроде гордости. Ну вот, ее научили хвастаться своими постельными успехами — просто великолепно. Одновременно где-то на краю сознания принцессы, похоже, все еще был жив вколоченный няньками завет беречь себя до свадьбы. Пока что мир Джин-хо представлял собой кашу из установок, смысла которых она не понимала, и убеждений, которых не разделяла, но повторяла за другими. Сущий ребенок.

— Мне кажется, ты выдумываешь, — равнодушно сказал Гэрэл. — Но я обязательно расскажу твоему отцу — ему будет интересно.

Джин-хо, разумеется, знала, что он ничего не расскажет Токхыну — Гэрэл никогда не жаловался на нее отцу, что бы она ни учудила, — но на всякий случай угрожающе сказала:

— Я передумала: я хочу стать верховным стратегом, если ты, скажем, помрешь. Проще убить одного тебя, чем двенадцать моих старших братьев и десять старших сестер.

Они часто вот так переругивалсь, наполовину всерьез, наполовину в шутку. Джин-хо была единственной, кто его не боялся. Она вообще ничего не боялась — ни богов, ни чертей.

Солдаты удивительно быстро забыли о том, что она принцесса, как и о том, что она девушка — впрочем, в армии Чхонджу и без нее было довольно много женщин. Поначалу они сторонились Джин-хо, как сторонились и самого Гэрэла, но в последнее время он все чаще видел ее играющей с ними в мацзян, дружески болтающей или пьющей наперегонки крепкое жжёное вино.

Он знал, что его самого солдаты все равно будут сторониться, что бы он ни делал.

Он мог только закрыться собственной чуждостью, облачиться в нее, словно в латы.

Джин-хо вдруг посерьезнела и придвинулась к нему. (От прикосновения ее плеча Гэрэл вздрогнул: он не любил случайных касаний, — но бесцеремонную Джин-хо никогда не волновали такие мелочи, как чужое личное пространство).

— Будет война, да? — тихо спросила она.

— А сейчас разве не война?

— Нет, настоящая война. С Рюкоку. Мой отец всё время говорит…

Она не договорила, но Гэрэл и так отлично знал, что говорил император Токхын: военные успехи Чхонджу вскружили ему голову, и ему хотелось новых и новых побед — не чтобы защититься или укрепить страну, как было раньше, а войны ради войны.

— Твой отец отчасти прав. В прежние времена я был бы рад заключить союз с Рюкоку. С севера им, как и нам, угрожала Страна Черепахи, а Рюкоку лежал в развалинах и не представлял никакой опасности. Но сейчас Рюкоку стал опасен — с тех пор, как на трон взошел этот мальчик. Человек, который смог так быстро поднять из развалин собственную страну, так же быстро сможет обратить в развалины чужую.

— Когда об этом говоришь ты, кажется, что во всем этом есть какой-то смысл, — грустно сказала девочка. — Но когда говорит отец — никакого смысла нет, кажется, что он просто помешался на войне, и это так глупо…

— Знаешь, я не шутил насчет женитьбы, — сказал он. Джин-хо тут же ощетинилась. — Да не дёргайся ты. У тебя много сестер. Можно отправить в Рюкоку дипломатическое посольство и предложить женитьбу на одной из чхонджусских принцесс — а вместе с ней союз на выгодных для нас условиях.

— Я что-то не понимаю смысла… Почему ты считаешь, что император Юкинари согласится? Моему отцу это будет выгодно, но Юкинари-то — нет. Если даже он не “отрезанный рукав”, думаешь, он будет так рад жениться на одной из моих сестер — а они не то чтобы красавицы, если ты не заметил — что отдаст полцарства моему папаше?

— Это политика, Джин-хо. Если он хочет хотя бы выжить, не говоря уж о том, чтобы править, неважно, чему он там будет рад и чему нет. Если он не слепой (а судя по тому, что о нем говорят, он далеко не слепой), он должен понимать, что наша страна сильнее и победит в открытом столкновении. Но если он женится на дочери нашего царя, ему будет не так стыдно делиться деньгами и территориями с тестем; это не будет выглядеть как поражение в войне, понимаешь? Лучше уж неравноправный мир, чем бессмысленная резня.

Он надеялся, что император Рюкоку тоже так считает. Если он так умен, как говорят, ему хватит мудрости признать над собой власть императора Чхонджу и не начинать войну, в которой ему не выиграть. А в том, что война Рюкоку и Чхонджу будет неравной и обернётся резнёй, Гэрэл не сомневался.

Джин-хо вскоре забыла свои тревоги и ушла к другим солдатам — пить и веселиться дальше; Гэрэл тоже ушел в свой шатер. Он лежал и думал об императоре Юкинари, которого Джин-хо назвала «красоткой в шелках». Гэрэлу было интересно, какой он на самом деле. Он ведь совсем еще мальчик, этот император, сколько ему — двадцать, двадцать один?.. Образ доброго, мягкого юноши не вязался с представлениями Гэрэла об умном и сильном правителе.

Глава 2. Лисица

Вернувшись в Чхонджу, Гэрэл вместе с императором Токхыном составил