Ричард Кнаак - Право по рождению Страница 13

Верховный инквизитор больше не обращал на Серентию никакого внимания, но и не удерживал её от того, чтобы следовать за ними. Дочери Сайруса хотелось побежать к Ульдиссиану и предупредить его о прибытии членов Собора, но в то же время она не хотела пропустить ничего, что скажет или сделает брат Микелий, пусть Ахилий тоже был здесь и видел всё.

Несколько жителей деревни, видимо, встревоженные громким голосом верховного инквизитора, выходили посмотреть, что происходит. Брат Микелий приветствовал их простым взмахом руки или скромным кивком, с повелительным видом шествуя по направлению к кладбищу.

Небо рокотало, при этом клонившийся к вечеру день был неестественно тёплым. Странно, но не было ни малейшего ветерка. Когда Серентия позади остальных вступила на деревенское кладбище, ей казалось, будто духи мёртвых бесшумно встают вокруг них.

Высокая, влажная каменная стена опоясывала кладбище, имевшиеся здесь и там выбоины говорили о некоторой запущенности. Нетрудно было найти, где зарыты жертвы, ибо это не только были единственные свежие могилы, но и находились они в дальнем углу кладбища. Хотя это и не оглашалось, жители деревни надеялись, что погребение было временным и что Собор и Храм заявят свои права на тела, и тогда Серам сможет забыть о том, что произошло.

Удастся ли забыть деревне или нет, но Серентия видела, что брат Микелий и в самом деле намеревается что-то сделать с телом мёртвого прислужника. Он указал на пару лопат, прислонённых к стене, и двое из его конвоя немедленно пошли за ними.

— На этом с вас будет довольно, — сказал верховный инквизитор Ахилию, а заодно и стоящей поодаль Серентии. — Дальше Собор справится сам.

Охотник благоразумно склонил голову и отступил. У обеих могил были помещены деревянные таблички, на которых был грубо высечен знак принадлежности жертвы. Брат Микелий презрительно фыркнул при виде могилы Триединого, затем подошёл ко второй. Двое стражей с лопатами сразу же последовали за ним. Верховный инквизитор припал на одно колено перед табличкой. Он приложил палец к символу на табличке, затем, бормоча что-то, что Серентия приняла за молитву, положил руку на могильный холм.

И почти ту же резко отнял её, словно скорпионы там повылезали из земли в большом количестве.

С ещё более мрачным выражением брат Микелий снова подался вперёд, затем снял со своей шеи цепочку, которая была скрыта под одеждой. На конце цепочки висел золотистый медальон в виде солнца с отходящими от него лучами. Его сердцевиной служил цельный драгоценный камень, который сверкал, несмотря на облачную погоду.

Священник поднёс медальон к месту, которое вызывало у него сомнения, пробормотал ещё что-то, и вдруг отпрянул назад, очевидно, снова чем-то ошеломлённый.

С пылающим взором брат Микелий повернулся к паре:

— Кто сделал это? Кто осмелился на такое святотатство?

Ахилий посмотрел на неё, но у неё не было объяснения. Верховный Инквизитор встал прямо, затем указал на могилу:

— Ты! Судя по твоей одежде и луку, ты охотник!

— Правильно.

— Значит, у тебя намётанный глаз. Используй его! Подойди ближе и скажи мне, что ты видишь!

Ахилий неохотно подчинился. Под пристальными взглядами стражей инквизитора, он подошёл к насыпи.

— Посмотри поближе, — потребовал брат Микелий.

Серентия видела, как, подобно верховному инквизитору, Ахилий припал на колено. Он даже приложил руку к тому же месту, где это сделал первый.

И, точно так же, как и брат Микелий, охотник непроизвольно тут же отдёрнул руку.

Этого было достаточно, чтобы подозрения священнослужителя подтвердились.

— Да, охотник, ты тоже видишь это?

Дочь Сайруса хотела пройти вперёд, но облачённая в нагрудники стража без труда преградила ей путь. Она глядела в полнейшем недоумении, как Ахилий медленно встаёт, чтобы встретиться лицом к лицу с верховным инквизитором.

— Наверно… Небольшой зверёк, Ваша Святость. В конце концов, Серам окружён лесами, и…

— Это сделал не зверёк, — прошипел брат Микелий.

Серентия начала догадываться, о чём они говорят, и от этой мысли у неё вырвался вздох. Брат Микелий посмотрел в её направлении.

— Кто? — вопросил он, словно она знала ответ. — Кто это сделал?

— Ваша Святость, — сумела выговорить Серентия. — Я не понимаю…

— Она не могла… — попробовал вмешаться Ахилий.

Он не стал выслушивать их возражения. Верховный инквизитор рассёк рукой воздух, и повелительно взглянул на обоих сверху вниз.

— Я задаю вопрос кратко, чётко и в последний раз! — стражники внезапно окружили пару, словно те были преступниками. — Кто осквернил могилу и тело нашего убитого брата?

Глава четвёртая

В голове у Мендельна ужасно стучало, уже не в первый раз с тех пор, как его брата несправедливо обвинили в смерти двух проповедников. Брат Ульдиссиана стоял, прислонившись к дереву, в лесу далеко к северу от деревни, одну руку приложив к виску и пытаясь унять боль.

Но хуже, чем пульсация, было то, что он потерял сознание уже третий раз за это время. Он был на пути с фермы, чтобы увидеть брата, — и это было последним, что он помнил. Поднеся пальцы к переносице, младший сын Диомеда плотно закрыл глаза. Он надеялся, что это немного ослабит давление…

Образ кричащего человека в мантии заполнил его сознание.

С мычащим стоном Мендельн, спотыкаясь, отошёл от дерева. Он посмотрел вокруг, уверенный, что увиденное им происходит прямо сейчас.

Но лес был пуст. Мендельн постепенно осознал, что, хотя рот человека был раскрыт, из него не вылетало ни звука. Мендельн припомнил шелест травы и даже звук грома, но не звук голоса.

Минутный кошмар? Продукт его взвинченного воображения, вызванный отвратительными убийствами? Это похоже на правду… И всё же, всё было таким правдоподобным.

Внезапно в голове застучало с новой силой. Не в силах превозмочь боль он закрыл глаза.

И снова образ мужчины встал перед глазами Мендельна, только на этот раз тело беспомощно распростёрлось на земле, и что-то нависало над ним. Жуткий страх отражался на лице проповедника, и он напрасно пытался отползти от того, что бы к нему ни приблизилось.

Мендельн открыл глаза… И картина исчезла.

Однако на этот раз брат Ульдиссиана понял, что то, что он наблюдал, не было ни вымыслом, ни событием настоящего. Он и в самом деле был один в лесу. Нет, на этот раз видение продлилось достаточно долго, чтобы он успел узнать одеяние кричащего человека, если не самого человека.

Это был наряд прислужника из Триединого… А человек был агентом, которого так зверски убили.