Сергей Шведов - Белые волки Перуна Страница 15

- Надо брать Рюриково городище сегодня же, - сказал Добрыня.

- Победа должна быть полной.

- Пусть боярин Привал забирает своих мечников и уходит с земли Новгородской, - предложил боярин Глот, глядя на Владимира преданными глазами, в которых однако пряталось превосходство.

В советники набивается толстый боярин, поскольку сед, а следовательно мудр. Но если бы прожитые годы хоть чему-то учили людей, этот мир не был бы столь нелеп и убог.

- С Ярополком нам ратиться ни к чему, - заметил сухой желчный старик боярин Верещага. - Ярополк пусть сидит в Киеве, а Владимир - в Новгороде, по завету Великого князя Святослава.

Новгородские бояре одобрительно загудели, Добрыня только щурился на этот гул, всем своим видом показывая, что решать Владимиру. Сила под рукой князя собралась немалая - тысячи полторы мечников, которые уже пересаживались на коней. У боярина Привала и четверти от этого числа не наберётся, да и те на две части разбиты - кто в Детинце, кто в Рюриковом городище. А после вечевого слова, на стороне Владимира и новгородское ополчение. Так что Привалу в любом случае не высидеть помощи от Ярополка, даже если князь поторопится.

- Скачи к городищу, боярин, - повернулся Владимир к Глоту. - И скажи Привалу, чтобы брал ладьи и уходил с честью.

Бояре одобрили, Добрыня промолчал, даже лицо его не изменилось, но Владимир, знавший его с малых лет, по этому молчанию понял - осуждает. За слабость, что ли, посчитал столь выгодный сговор с Привалом? Но ведь нет никакого смысла ни в разгроме городища, ни в гибели людей. Владимир крепко теперь сел в Новгороде, а Ярополку Киевскому здесь больше не править.

Боярин Глот ускакал, а Владимир, оставив малую часть дружины присматривать за Детинцем, двинулся за ним вслед с остальными, чтобы при необходимости продемонстрировать Ярополкову наместнику свою мощь. Не доезжая пятисот шагов до Рюрикова городища, встали. Владимир надеялся, что киевский боярин из ума не выйдет, а потому и не придётся зорить гнездо, где прошли лучшиё годы недолгой пока Владимировой жизни. Само городище строил ещё предок Владимира, Рюрик, и строил с большим умом, поскольку пролетевшие годы почти не оставили следов на его стенах.

Ярл Скат, прискучив стоять истуканом, присел на траву таким же истуканом. Вслед за ним и боярин Хабар стал гнуть своё жилистое тело к земле, морщась от боли и жалуясь на поясницу. Ему сочувствовали, те, что постарше, - всерьёз, а бояре Ратша и Шварт - зубы скаля. Да и что с них взять, поживут на этом свете с Хабарово, так поймут, что не всё в жизни малина.

Молодцы в волчьих шкурах расположились поодаль. Брони у, них, по наблюдениям Владимира, были хороши, не хуже нурманских.

- Своди меня в святилище Перуна, - повернулся князь к дядьке.

Добрыня в ответ лишь чуть заметно кивнул головой. Есть вещи, о которых лучше говорить шепотом, ибо в шепоте больше тайны, а значит и страха больше. Культ Перуна взращивается на крови и тайне, а что может быть притягательнее этого.

Боярин Привал ждать себя не заставил и, забрав своих людей из Детинца, покинул Новгород к исходу дня. Ушёл с глаз долой на трёх ладьях, ударив с обидой вёслами по волховской воде.

Победу праздновали в Рюриковом городище, больше нигде князь Владимир не захотел пировать. А пир задался хмельной и сумбурный - оголодавшие за день бояре быстро теряли разум, благо было в чём его утопить. Столы ломились от мяса, а медовая брага висела сосульками на усах и брадах. Засыпали тут же, падая лицом на стол. Спящих не тревожили, отливали водой только буйных, вздумавших ни к месту показывать удальство. Боярин Хабар вцепился в бороду боярину Глоту, еле-еле их друг от друга отодрали. Сколько Владимир их помнил, всё не было меж ними мира, ни на пиру, ни в совете, всё норовили они облаять друг друга на потеху соседям.

- О чем спор? – спросил Владимир.

Первым нашёлся боярин Хабар, которому в схватке меньше досталось, и пока боярин Глот приводил сбитое дыхание в порядок, заговорил срывающимся от возмущения голосом:

- Ты сам посуди, княж Владимир, у сгинувшего в огне боярина Збыслава остался сын, а боярин Глот обобрать хочет малого, не имея на то никаких прав.БикЮ - Как это никаких, - обрел, наконец, вместе с дыханием и голос боярин Глот. - Разве Збыслав ни одного со мной корня, коли наши деды были братанами. Так какого рожна наши родовые земли должны в чужие руки переходить. Мало ли от кого Хабарова девка могла принести приблуда.

Боярин Хабар, не находя слов от возмущения, пустил в облыжника кость с изрядным шматом мяса, но промахнулся, угодив в служку, который растянулся на полу к общей потехе.

- То же самое можно сказать и про тебя, боярин Глот, - вмешался в спор молодец в волчьей шкуре. - Никто из нас не видел твоего зачатья.

Слова эти были встречены громом смеха и гулом одобрения, а боярин Глот едва не лопнул от натуги, вызванной обидой.

- Мечник прав, - сказал боярин Ратша, нависая над столом крутыми плечами. - На свадьбе Збыслава и дочки Хабара все мы пили меды. Свидетелей сколько хочешь.

Спор между дядьями и племянниками за наследство - давний спор, и выигрывает чаще не тот, кто прав, а тот, у кого рука тяжелее. Тут даже слово князя не всегда указ - часто режут по живому.

- Треть доходов с земель боярина Збыслава - боярину Глоту, треть - боярину Хабару, и ещё треть - в казну княжескую, - распорядился Владимир. - До той поры, пока сын Збыслава войдёт в возраст и своим умом начнёт жить. А теперь - братину по кругу.

Большинство присутствующих решение Владимира одобрили - если не по справедливости рассудил, то хотя бы поровну. А ребёнок, может, и года не проживет на этом свете, так стоит ли боярам раньше времени аки псам глотки рвать друг другу.

Боярин Хабар, кинув умом, пришёл к выводу, что треть всё-таки лучше, чем ничего, и уж коли эта третина попадёт в его руки, то выживет младенец или нет, он её не выпустит. А потому братину принял Хабар хоть с лицом постным, но с сердцем спокойным.

- За князя Владимира, мудрого судью в боярских спорах.

До Глота братина дошла через бояр Ратшу и Шварта, и уклониться от питья, значит, обидеть не только боярина Хабара, чтоб ему пусто было, но и князя Владимира, и всех сидевших за столом бояр и мечников.

- За князя Владимира, и пусть будет его слово камня тверже.

Добрыня доволен, как князь рассудил бояр. Может быть, впервые за сегодняшний день просветлел лицом. А хмель не берёт древлянского лешего - из братины пил, ни капли на бороду не упало. Тверда у Добрыни рука и силы в ней на троих хватит.

- Кто он, этот золотоголовый в волчьей шкуре? - спросил Владимир.

- Ладомир из рода Гастов. Старый это род, древлянский, сошедший почти на нет в кровавых усобицах.