Александр Прозоров - Заговорщик Страница 15

– Чего там отсрочивать, государь? – опять вмешался Зверев. – Нам что, лишние земли и города на Руси не пригодятся? Дай мне хоть пару тысяч детей боярских, и я принесу тебе на блюдце всю Прибалтику вместе с данью и Ливонским орденом!

– А ты, Андрей Васильевич, – ткнул пальцем ему в нос правитель всея Руси, – ступай пока на улицу. Не все в мире так просто, ако мнится неопытному оку.

Спорить с царем Зверев все же не рискнул, прошел по узкому проходу дальше, толкнул дощатую створку и оказался на улице за стеной, позади галереи. Из чистого сугроба у стены зачерпнул снега, отер лицо, руки.

– Вот ведь зараза этот Висковатый. В дьяки выбился, теперь умника из себя строит. Ребра бы ему пересчитать для прочистки мозгов…

Андрей опять скребнул себя пальцами по боку, вздохнул. Без сабли было непривычно и больно. Такое ощущение, будто что-то тянуло в левом боку и покалывало в нравом. Хотя, конечно, убивать боярина за оскорбление не следовало. Не принято на Руси служилым людям друг друга, словно в дикой Европе, резать. Слишком много врагов вокруг, чтобы еще и самим себя истреблять, нехристям на потеху.

Хлопнула дверца, на мороз вышел Иоанн, перекрестился на шпиль колокольни слева за галереей, поклонился, коротко бросил:

– За мной ступай, – и двинулся к знакомому Андрею по прошлым приездам трехэтажному особняку, у крыльца которого прогуливались монахи с саблями и бердышами.

– Ты что, государь, решил монастырь тут устроить? – поинтересовался Зверев, нагнав правителя.

– Монастырь? – оглянулся на него Иоанн. – Монастырь для тех, кто душой чист. Рази есть такие среди нас? Все мы грешны и в суете погрязли. Кто из нас такой чести достоин?

– А зачем тогда все это? – развел руками Андрей. – Рясы, клобуки, кресты, молебны?

– Потому что в служении мы все, Андрей Васильевич! – развернувшись навстречу, с неожиданной страстностью ответил молодой царь. – Служение нам определено свыше и отречение!

– Отречение от чего? – понизив тон, осторожно уточнил Зверев.

– От мира. От грехов смертных. От гордыни. От стяжательства. От блуда, от винопития.

– Прости, государь… – кашлянув, сложил ладони на груди Андрей. – Но коли в стране не будет наследника престола, в ней начнется смута.

– Я знаю, – кивнул Иоанн. – Сие есть мой крест. К счастию, Господь смилостивился над тяготами моими и дал в супруги ангела, само созерцание коего рождает в душе молитву, а прикосновение дарит радость, сравнимую лишь с таинством причастия.

– Царица Анастасия? – ошарашили Андрея такие сравнения.

– Кто же еще?

– Ну, – замялся Зверев, – меня Господь наградил княгиней Полиной, о которой я могу сказать то же самое.

Государь улыбнулся – на этот раз тепло, по-человечески, – и снова заторопился вперед:

– Пойдем.

Над входом в дом опять же висела новенькая икона. Государь осенил себя знамением, поклонился. Андрей последовал его примеру, едва не опозорившись – вспомнил о шапке и скинул ее только в последний момент, уже поднеся персты ко лбу. Знакомой, ничуть не изменившейся лестницей, они поднялись в светелку под самой крышей. Государь распахнул плотно забитый грамотами шкаф иноземной работы, на второй сверху полке взял свиток, протянул гостю:

– Читай…

Зверев, опять забывшись, вопреки обычаям скинул на сундук под окном тяжелую шубу, повернулся к свету, развернул грамоту:

«Приговор царской о кормлениах и о службе. Лета семь тысяч шестьдесят четвертое приговорил царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии з братиею и з боляры о кормлениях и о службе всем людем, как им вперед служити. А по се время бояре и князи и дети боярскые сидели по кормлением по городом и по волостем, для росправы людем и всякого устроенна землям и собе от служеб для покою и прекормления; на которых городех и волостех были в кои лета наместники и волостели, и тем городом и волостем розсправу и устрой делали и от всякого их лиха обращали на благое, а сами были доволны оброкы своими и пошлинами указными, что им государь уложил.

И вниде в слух благочестивому царю, что многие грады и волости пусты учинили наместники и волостели, изо многих лет презрев страх божий и государьскые уставы, и много злокозненых дел на них учиниша; не быша им пастыри и учители, но сьтворишася им гонители и разорители. Такоже тех градов и волостей мужичья многие коварства содеяша и убийства их людем: и как едут с кормлений, и мужики многими иски отъискивают; и много в том кровопролития и осквернения душам содеяша, их же не подобает в христианском законе не слышати; и многие наместники и волостели и старого своего стажениа избыша, животов и вотчин…»

Это был царский указ о революции. Не больше и не меньше. Иоанн с безмерной храбростью отменял назначение воевод на места сверху, царским указом – и приказывал избирать их в уездах из достойных доверия людей. Причем выбирать «губернатора» могли не только бояре, но и простой люд. Царь запрещал своим слугам кормиться за счет местных доходов и назначал им жалование. В обмен вводился четко оговоренный налог «для зарплат». Причем платился он не местным начальникам, а в казну. Теперь взятки больше не были законным доходом воеводы. Теперь за них полагалась тюрьма и батоги. Иоанн IV Васильевич дарил стране то, ради чего по всей Европе скоро будут один за другим вспыхивать кровавые бунты.

«Надо же, – покачал головой Андрей. – Сперва он придумал созывать Земские соборы, дабы мнение народа из первых рук узнавать и совета в важнейших делах спрашивать. Теперь дарит людям власть в родных деревнях и городах. С того момента, как этот указ увидит свет, воеводы больше не будут на местах неким подобием всесильного Господа Бота, отвечающим за деяния свои лишь перед высшими силами. Выборный начальник будет вынужден отвечать за поступки перед теми, кто его выбирал. А ведь немалое число бояр, а то и князей прямо давали мзду подьячим поместного приказа, чтобы сесть на кормление без очереди, чтобы получить себе уезд побогаче. Теперь, получается, облом сразу всем? И подьячим в приказах, и боярам, что на воеводстве дела свои хозяйственные успешно поправляли?»

Правда, для служилых людей в указе имелась своя «конфетка», что должна была утешить их после случившейся напасти. Государь обещал не только доплачивать из казны за службу. Он брал на себя бремя одарить землею всех бояр, что станут честно выходить в ратные походы. То есть, каждый новик, взявший в руки рогатину и явившийся на смотр в доспехе и с луком – тут же получал себе во владение какую-то деревеньку. В том случае, разумеется, если он приходил сверх обязательного по разрядным листам ополчения. Интересно, где Иоанн собирался набрать для служилого люда столько пахоты и деревень?