Шаман-оборотень: инициация - Анни Романова Страница 15

Им это было нужно. И Калебу тоже. Поэтому, выдохнув, он сделал несколько решительных шагов — и тут же оказался внутри круговорота, втянутый сильными руками одной из воительниц.

У Латиэль сбилось дыхание, и она ловко увернулась от Тамира, покидая круг. И только выдохнув, ощутила, что веселье выматывало ничуть не слабее тренировок. Внутри же она ощущала покой — странный контраст. Латиэль рассеянно улыбалась, прислушиваясь к ноющему, разгоряченному телу.

- Уже все? - чуть насмешливо поинтересовался Тамир. Латиэль вновь не почувствовала его приближения.

- Ты когда-нибудь перестанешь подкрадываться? - ворчливо поинтересовалась она, откидывая мокрую от пота прядку со лба.

В желтых глазах Тамира плясали отблески костра — уже далеко не такого яростного и гудящего. Он молчал и чуть улыбался, от чего Латиэль покрывалась румянцем.

- Осталось немного, - наконец произнес он и протянул ладонь. - Скоро костер догорит, и мы все разойдемся. Ты уже отдышалась, пойдем.

И Латиэль подчинилась, вложив свою руку в его ладонь.

***

Последние языки пламени вспыхивали на углях, цепляясь за жизнь. Тамир покинул круг, Латиэль устремилась за ним, совершенно опьяненная ночью. Он остановился за пределами круга, обернулся к ней и вновь протянул ладонь. Латиэль почему-то задержала дыхание, вкладывая внезапно взмокшую руку в его.

«У него красивые глаза» — какая же глупая мысль!

Той ночью они сторожили сон друг друга, не давая уплыть в иные воплощения и безумие.

Когда шаманы-оборотни вышли на охоту

Калеб обвел взглядом соплеменников. Они вновь собрали шаманов-оборотней со всех окрестный селений у общего костра. Калеб чуть улыбнулся убитому горем Тиану, опеку за которым взяла на себя его мать, чьи глаза блестели в свете пламени.

Шаманы-оборотни ждали его слов.

- Наги пошли в атаку, потому что больше не разделены на враждующие кланы. Их всех объединила одна нага, которая зовет себя Единой матерью. Я узнал об этом, потому что меня взяли в плен, когда я возвращался после путешествия. Она пыталась заставить меня обучить наг стойкости перед солнцами и Темным временем. Я сумел уйти через мир духов.

Калеб услышал вздохи и возгласы удивления, перевел дыхание и продолжил:

- Нам нужно собрать небольшой отряд, чтобы убить Единую матерь. Сейчас, в Темное время. Иначе нам к ней не подобраться — а они вернутся с новыми силами, чтобы отомстить за павших. Я пойду с отрядом, потому что я знаю, как она выглядит.

Калеб покинул пятно света от костра, возвращаясь к застывшей изваянием матери. Он посмотрел на ее безразличное лицо, на капли влаги, стекающие от уголков глаз вниз, и малодушно отвернулся. Калеб понимал, что шансы на возвращение малы, что он собирает отряд смертников. Он понимал это не один — в круг вышел Тамир, единогласный новый ставленник на роль старейшины в их поселении.

- Мы все понимаем, что отряд не вернется, - глухо сказал он. - Подумайте, выберете по три бойца с каждого поселения. Времени мало. Выдвинетесь на исходе Темного времени.

Калеб прикрыл веки. «Я должен», думал он, боясь обернуться на Ириду.

- Калеб, - вдруг услышал он голос нового старейшины. - Перед тем, как уйти, запиши все, что видел. Все!

Тамир вернулся на место. Собрание, нестройно гудящее от удивительных вестей, расходилось.

- Как вы узнаете, что отряд достиг цели? - тихо спросила Латиэль, ухватив край рубашки Тамира, вместе с толпой уходящего в селение.

- Духи сообщат.

- Шаманы-оборотни так тесно с ними общаются?

- Да. Сейчас мы не можем с ними связаться, но по окончании Темного времени мы узнаем, чем закончился поход.

- Я хочу пойти! - выпалила Латаэль. - Я...

- Зачем тебе это? - устало выдохнул Тамир, продолжая уверенно продвигаться к своему дому. - Ты молода. Среди наших пойдут те, кто уже в годах и не владеет ценным ремеслом.

- Помочь хочу... Наги же напали и на моих тоже! И почему пойдут те, кто в годах?

- Они идут на смерть. Молодые еще не создали семей, не отдали свой вклад народу. Калеб — исключение. Зачем идти тебе? Хочешь погибнуть?

Тамир остановился у дверей и уставился на лицо Латиэль. Его взгляд скользнул по прикушенной губе и лихорадочно блестящим глазам, в полутьме казавшимися черными. Она молчала, глядя на него в ответ.

- Не знаешь, куда себя деть, - кивнул своим мыслям Тамир.

- А ты знаешь? Знаешь, куда мне себя деть? - Латиэль сжала кулаки. - Меня изгнали. Из-гна-ли! Я чужая здесь, я никогда не покидала раньше границ нашего леса... Скажи мне, мудрый шаман-оборотень, что мне делать теперь?

- Я не знаю. И я уже говорил, что Темное время — плохое время для мыслей. И для тяжелых решений. Для начала — переживи его.

- Ты не понимаешь, - она опустила плечи и выдохнула. - Не понимаешь ведь, да?

- Да. Для нас уходить из домов — нормально. Мы уходим далеко и на три полные смены солнц, без этого шаман-оборотень не считается взрослым.

- Зачем? Ведь кто-то не возвращается. Умирает или просто остается далеко.

- Как тебе наши стрелы? - Тамир чуть улыбнулся и жестом пригласил Латиэль в дом. Она машинально шагнула и нахмурилась.

- Лучше наших. Причем тут...

- Их делал Ориван, он ушел на почти шесть полных смен. Мы уже не думали, что он вернется — но он пришел, и пришел отличным кузнецом и оружейником. Он стал подмастерьем у одного минотавра, восхитившись его мастерством. И вернулся, когда научился всему, что знал его мастер. Затем мы и уходим, Латиэль. Нельзя вырасти, не покинув родной дом, не увидев, как живут другие народы под солнцами.

Тамир говорил ровно, наливая отвар в два скрученных из коры сосуда — Латиэль подумала, что такой посуды у дриад нет. Она села на скамью и закрыла лицо руками.

- У нас все наоборот, - глухо произнесла она. - С точностью. Мы следуем традициям беспрекословно, Старейшины учат нас, что чужаки — это всегда разрушения. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что думать...

- Я уже говорил...

- Я помню! - буркнула дриада, принимая предложенный отвар. - Плохое время для мыслей, да.

- Верно, - Тамир улыбнулся. - Самое