Шаман-оборотень: инициация - Анни Романова Страница 14

Латиэль похолодела. У наг еще есть бойцы? Сколько же их? Ее народ готовился к Темному времени, а не к битве!

- Им нужна помощь! - хрипло выдохнула она. - Лес густой, они могли...

- Если такого твое решение, ты можешь отправляться, - спокойно кивнул Калеб, а Латиэль глубоко оскорбилась его безразличию.

- Шаманы не помогут? - фыркнула она и набрала воздуха в грудь, чтобы...что?

- А ты можешь обещать, что нас не расстреляют после? Да и с чего нам помогать тем, кто не стал бы помогать нам, - вдруг подал голос Тамир. Латиэль ощутила его злость кожей и отпрянула. - Твой народ расстреливает остальных, как бешеных псов, просто за то, что шагнули не там, где нужно. А тебя, решившую не убивать заблудившегося путника, изгнали.

Латиэль молчала. Он был прав, и эта правота душила ее, выбивала воздух и покрывала краской щеки. Лучшие из охотниц шли на границы, чтобы защищать их от чужаков. Это считалось почетным, а сейчас отдавало привкусом крови на губах. «Чем мы лучше наг?» - с горечью подумала Латиэль и тут же отогнала кощунственные мысли.

- Решение за тобой, Латиэль, - повторил Калеб и поднялся. - Мне больше нечего сказать.

Дриада шагнула прочь из дома и внезапно отчетливо осознала, что мужского интереса у Калеба она не вызывала. И это было странно обидно.

Латиэль остановилась посреди дороги. Утоптанная, чем-то обработанная дорога, центральная в поселении. Стоял странный гул — кажется, шаманы-оборотни... танцевали? Где-то горел огромный общинный костер, украшая оранжево-багровым заревом небосвод и гулко звучали барабаны. Неподвижные тени при сильном ветре, странно изгибающийся мрак на периферии зрения, серость над головой. Дриада обняла себя руками и зажмурилась.

- В Темное время лучше не думать много, - услышала она за спиной Тамира. Он вышел за ней? - В Темное время грань стирается.

- Какая грань? - тоскливо спросила она. - Старейшины говорят также, но никогда не объясняют свои слова.

- Грань между тобой в этом мире и другими твоими воплощениями, - спокойно пояснил Тамир. - Наши предания гласят, что Темное время — время объединения всех миров. Оттого и происходит хаос, оттого и сложно вернуться, если уснешь — ты уходишь, растворяешься в себе самой, живущей в других телах и реальностях. Оттого и появляются безумцы, кидающиеся на все и всех.

- Я.. не понимаю.

- Я уже сказал. Темное время — плохое время для мыслей. Пойдем.

- Куда? - Латиэль обернулась и заметила сверкнувшие желтым глаза разворачивающегося Тамира. Тот не стал дожидаться ее ответа и уверенно направился прочь.

Латиэль выругалась и пошла за ним. Решение так и не было принято.

Когда дриады выстояли

Антьида считала мертвецов. Запах крови и нечистот повис густой взвесью в и без того застоявшемся воздухе. Наг она приказала свалить в кучи и поджечь — горелые полузмеиные тела шипели на углях и чадили густым темным дымом — тела же охотниц собрать и обмыть. Еще надо было узнать потери мужской общины, что защищала другую часть лесов.

Наг оказалось слишком много. И если бы не храбрость и жертва лучших охотниц, бывших на посту и охраняющих земли от вторжений чужаков, наги сумели бы пробиться дальше.

- Хорошо, что наги неустойчивы, - Ламиила подошла бесшумно. Почти. - Начали резать друг друга, иначе мы бы проиграли.

- Храбрость охотниц — вот, что нас спасло, - резко ответила Старейшина. - Сколько раненых?

- Несколько десятков. Лекарств должно хватить, но больше почти не останется.

- Ступай. Надо устроить похороны павшим.

Ламиила ушла, утратив бесшумность шага и излишне чеканя шаг. Антьида уловила раздражение от молодой охотницы, заменившей изгнанницу, и сама сжала кулаки. Усмешка исказила стертые временем губы — сестры, не знающие о полном родстве. Редкость, когда друид и дриада встретились на Церемонии жизни дважды. Соперницы, одна из которых рассказала о проступке другой.

Речь презренной до сих пор отдавалась набатом в ушах — самое страшное, что в глазах соплеменниц она увидела согласие.

Темное время усиливало дрожь коленей, начавших болеть на непогоду слишком давно. Отсутствие сна усугубляло состояние, а видения собственной бесславной смерти поджидало за каждой тенью от ветви ларикса. Антьида была то воином, павшим от ножа в спину, то ребенком в пожаре, то летела с безумной высоты в странном железном сооружении.

«Ненастоящее», - сцепив пальцы, думала Старейшина. - «Это все — ненастоящее».

Руки болели от фантомных ожогов, спину то и дело пронзала резкой вспышкой, а желудок скручивало, как при падении. Раздав указания охотницам, Антьида присела на скамью у своего дома, чтобы уснуть — и не проснуться.

Смерть оказалась вполне настоящей.

Когда шаманы-оборотни танцевали

Калеб гладил мать по спине, чуть прикрыв глаза. Ирида молчала и иногда содрогалась, и сын прижимал ее чуть сильнее. Его рубашка на плече полностью вымокла.

- Нам нужно убить Единую матерь, - сказал Калеб. - И я единственный, кто хоть немного видел пещеры наг и видел саму Единую матерь. Мама...

- Я думала, ты мертв, и я так и не увижу тебя взрослым. Теперь ты жив, но мертв мой муж. Твой отец тебя так и не увидел. Думаешь, я одобрю это? Твою затею? Ты прав, Калеб. Прав. Но я — не одобряю.

Ирида резко вскочила. Сын смотрел на бледное лицо матери с лихорадочным румянцем, на дрожь ее рук и сжатые в линию губы. Калеб протяжно вздохнул.

- Прости меня, мама. Я должен.

Калеб поднялся и вышел из дома старейшины — дома его детства, с родным запахом, впитавшимся в сами стены, где по углам теперь вились призрачные тени других миров. Ему нужно было собрать шаманов-оборотней и рассказать им, что он видел и пережил.

А шаманы-оборотни — танцевали. Группами, парами и поодиночке, собравшись вокруг огромного костра, выстрелившего искрами в темное небо и прогонявшего смутные видения. Гудели барабаны, звенели браслеты на ногах женщин, сосновый дым стелился по земле и уходил в темное небо. Калеб остановился поодаль, наблюдая за странной парой — дриада и лучший воин племени, стремительно кружившиеся в первобытном ритме.

Дриада не умела танцевать, но их обоих это не смущало. Тамир направлял ее руками, указывая на повороты, а она смеялась и крутилась, повинуясь легким касаниям высокого и сильного мужчины.