Алёна Харитонова - Охота на ведьму Страница 15

Люция очередным усилием воли отогнала от себя грустные мысли, которые ну никак не хотели покидать её нынешним вечером, и снизилась аккурат над лесной чащей:

— Идём на посадку. — Строго предупредила ведьма «помело».

Когда имеешь дело с посторонними предметами, суровость — первейшая необходимость, поскольку иногда вещи попадаются весьма своенравные, могут выйти из подчинения и наделать гадостей… Однако меч Тороя вёл себя на удивление примерно, и это лишний раз подтверждало мнение Люции о том, что он начисто лишён волшебной силы.

Колдунья стремительно спикировала в чащобу. Ловко петляя между веток, она изящно приземлилась на крохотной полянке. Оставив «помело» висеть в воздухе, девушка с наслаждением прошлась, вдыхая родной и сладкий запах леса…

«Эх! Прилечь бы сейчас в траву, да поспать пару часиков…» — мечтательно подумала Люция, однако времени на подобные затеи не было. Чтобы хоть как-то приободриться, девушка с затаённой нежностью нащупала спрятанную в кармашке платья Книгу.

Если вы думаете, что древний трактат о Могуществе был огромным тяжеленным фолиантом, то глубоко ошибаетесь. На самом деле Книга Рогона оказалась размером всего лишь с ладонь, да и в толщину не более двух пальцев.

Ведьма довольно улыбнулась. Самый загадочный и древний источник магической Силы был у неё в руках. Теперь-то уж необразованной юной чародейке не придётся трепетать при одной мысли о Великом Магическом Совете, что так и норовит истребить ей подобных. Отныне она сможет жить, не боясь костра или виселицы. Отпадёт необходимость прятаться по лесам и болотам…

Поняв, что замечталась, Люция взяла себя в руки и (с некоторым сожалением) отбросила заманчивые видения сладкого будущего. Надо сосредоточиться на настоящем, а настоящее заключается в том, что она почти ничего не умеет. Кроме того, очень скоро за ней в погоню отправится беспринципный маг, причём подогревать его будет недюжинная ярость. Ведьма усмехнулась при мысли о том, как несладко сейчас Торою. Яд Гриба перестанет действовать не раньше, чем через несколько суток.

Исполненная этих блаженных мыслей, девушка огляделась. Меч, нетерпеливо подрагивая, висел рядом, простыня ярким пятном выделялась на фоне чернильной тьмы. Ещё бы! Еловый лес и при свете дня мрачный, а уж ночью… Тем не менее искательница приключений была в родной стихии и страха не испытывала. Хлопнув в ладоши, колдунка зажгла над собой яркую искорку. Поляна тут же осветилась неверным светом болотного огонька.

Ведьма опустилась на колени и стала торопливо собирать в нарочно припасённый холщовый мешочек еловую хвою. Где-то громко ухнул филин. Люция вскинула голову и прислушалась, её глаза сверкнули в полумраке тем же зеленоватым болотным светом, что и тлеющая в воздухе искорка. Тишина… Девушка вернулась к прерванному занятию. Под завязку набив мешок хвоей, травками и какими-то веточками, необходимыми для дальнейших хитростей, колдунья вернулась на место стоянки. Снова запрыгнула на меч и опять строго скомандовала: «Вперёд!»

Однако, вместо того, чтобы резво рвануть с места, как и было приказано, оружие, утратившее силу магического заклинания, безжизненно упало в траву.

Девушка от души выругалась, подняла завёрнутый в ткань трофей и, принюхавшись к ночному воздуху, поспешила в нужном направлении. Раз уж Торой так бесстыдно сдал её стражникам, следовало тщательнее запутать следы…

Мальчик был талантливым и упрямым. То есть основные черты хорошего ученика у него имелись с рождения.

Отец привёл сына к главному чародею королевства, когда ребёнку было всего семь лет. Привел, конечно, силой, поскольку малец вырывался и совершенно не хотел куда бы то ни было идти. Главной причиной неуёмной злости паренька было то, что он прекрасно понимал — родители раз и навсегда хотят избавиться от этакой тяжкой обузы в виде не в меру вздорного старшенького.

Золдан, в ту пору уже почтенный, уважаемый волшебник, входивший в состав Великого Магического Совета, с интересом смотрел на тощего плохо одетого деревенского ребёнка. Н-да. Исходящей от мальчика Силе могли позавидовать многие из учеников чародея. Да, что там — учеников! Кое-кто из Магического Совета тоже мог бы поскрипеть зубами с досады. Что и говорить, природа одарила ребёночка с несвойственной ей предвзятостью.

Отец опустил вырывающегося мальчишку на пол и застыл рядом в униженно просящей позе маленького человека, который давно уже принял как данность, что никто не считается ни с ним самим, ни с его мольбами.

В покое королевского чародея (здесь Золдан раз в месяц принимал простой люд) царила изысканная роскошь, в сочетании со сдержанной простотой. Деревенский пахарь, не привыкший к столь утончённому быту, переминался с ноги на ногу и чувствовал себя крайне неловко. По случаю визита к высокопоставленному лицу мужичина надел новые холщовые брюки и слегка узковатую (видимо позаимствованную из сундуков более богатого родственника) в плечах рубаху. Огрубевшие руки пахаря смятенно мяли старенький вязаный колпак.

А вот мальчишка стоял рядом с отцом, приосанившись едва ли не с королевским высокомерием. Сорванец заложил руки за спину, и ничем не выказывал не то что волнения, но даже маломальского почтения — знал, чего стоит. И всё же время от времени паренёк не мог удержать детского любопытства и искоса бросал настороженные взгляды на сурового чародея.

Между тем, отец, запинаясь, мямлил:

— Ваше магическое высочество… — (Золдан спрятал улыбку в смоляную бороду, хм, «магическое высочество» — так к нему ещё никто не обращался). — Может, возьмёте моего стервеца на воспитание? Замучались мы с ним, бедовым…

Маг нахмурился:

— Раз уж вы — родители — не можете совладать с чадом, то мне — обычному волшебнику — и вовсе не суметь. Отдайте-ка его на воспитание в монастырь.

— Дык… — мужичина даже побледнел от осознания такой будущности. — За монастырь платить надо, а где уж нам! Сами еле кормимся, жена вон, опять беременная, и помимо этого паршивца дома ещё три рта.

Золдан снова спрятал улыбку в бороду, увидев, как вспыхнул от слов отца мальчишка. Во взгляде паренька читались непримиримая обида на родителей, стыд за свою бедность и… В общем, много чего ещё.

— Ну, а я, милейший Автан, воспитанием трудных детей не занимаюсь, в ученики беру только способных. — Для порядка бросил последнюю условную фразу маг.

«Милейший Автан» оживился, даже колпак мять перестал, и снова разрумянился, переминаясь с ноги на ногу:

— Так, ваше магическое величество, есть у него, супостата, способности, есть! Не далее, как вчера устроил я ему порку за то, что не окучил он делянку с кукурузой, только отработал розгами…