Пирс Энтони - Золото дракона Страница 15

Сержант искоса глянул на острие меча, на дрожащую руку Келвина и, побледнев как полотно, рухнул на колени.

— Не убивай меня, прошу! — умоляюще пробормотал он.

— Прикончи его, Хэклберри, — приказал Крамб.

— Не-не могу.

— Его нужно убить. Он бы, не задумываясь, прирезал тебя и меня, и любого другого, кто встал бы на его пути. У него нет сердца, такой пощады не заслуживает. Ты сам знаешь его!

Келвин и в самом деле знал, но одно дело понимать, а другое…

— Хэклберри, может, тебе неизвестно, что означает эта перчатка?

Келвин покачал головой. Он никогда еще не был так уверен, что тонет в море неясностей.

— Боги! — пожаловался Крамб. — Чему в наши дни учат молодежь? Эта перчатка принадлежала когда-то Маувару Великолепному, создателю Книги Пророчеств. Ты хоть слышал об этой Книге?

— Конечно! — с весьма неубедительным негодованием воскликнул Келвин.

— И, надеюсь, помнишь историю битвы с Затанасом, князем Зла, чародеем и отцом нашей нежеланной королевы?

— Они сбежали, — ответил Келвин, — если верить легенде.

— И Маувар уронил перчатки. Когда их найдут, Затанас будет изгнан навсегда.

Теперь Келвин вспомнил. Эту историю Шарлен тоже читала однажды, только он все успел забыть. Неужели это одна из волшебных перчаток?

— Так в легенде говорится, — тихо пробормотал он.

— Правильно. Что еще?

— «Великая перчатка принесет гибель тирану», — процитировал Келвин. Так Пророчество сбудется! Отец, Джон Найт, издевался над легендой, хотя именно из-за этой легенды Шарлен вышла за него замуж. Значит она все-таки была права?

— Верно, паренек!

— В перчатках заключены души храбрых, могущественных рыцарей.

— Да! Тот, кто их носит, непобедим!

— Но… Но у меня только одна!

— Неважно. Может, обе ищут тебя, а найти удалось только одну. Пора становиться вождем. Вести свой народ. Выжечь гнойную язву на родной земле.

— Я… э…

— Сначала, что собираешься делать с этим?

Крамб чуть толкнул ногой сержанта.

Келвин взглянул на пресмыкающегося пред ним человека. Так вот, что значит быть героем, обреченным исполнить Пророчество.

— Я… Я дарую ему жизнь. Разве не так поступали герои в старых сказках?

— Ты что?

— Я… дарую ему жизнь, если он…

— Хэклберри, может ты и герой, но с головой у тебя не все в порядке.

Крамб вырвал у Келвина свой меч, и прервав на полпути, прыжок сержанта, готовившегося ударить юношу ножом, мгновенно отсек Клаффу голову, а потом сделал знак остальным. Двое стражников так же быстро покончили счеты с жизнью.

— Тебе, — обратился Крамб к Келвину, — еще многому нужно учиться, чтобы знать, как ведут себя герои!

При виде окровавленных трупов и обезглавленного тела сержанта, горло Келвина сжало непреодолимой тошнотой. Орехи, поглощенные столько жадно всего несколько минут назад, казалось, сами рвались изо рта. Келвин словно сломился пополам, прижимая руки к животу. Вокруг все завертелось.

Учиться быть героем. Учиться быть героем.

Если бы он мог. Если бы только мог!

8. Рынок мальчиков

Джон оглядела столпившихся мальчишек. Некоторые были постарше, некоторые — ровесники. Но она выглядела моложе, потому что была девчонкой. Как долго ей еще удастся обман? Здесь и отхожего места нет, а если мальчишкам велят раздеться…

Мальчики окружили ее, как только стражники ушли. Он успела заметить только маленькие зарешеченные окна. В углу стояли ведра: в одно питьевая вода, а два других…

О, нет! Неужели, чтобы… Прямо на людях! Какое несчастье. Значит, это и есть тот самый рынок.

Ее привели в загон, где держат человеческий скот. Здесь мерзко пахло, мальчики были одеты в лохмотья и так грязны, будто не мылись много месяцев. Но Джон была не чище, хотя так даже лучше, она ничем не отличалась от остальных.

— Ты! — обратился к ней самый взрослый мальчишка со злобным лицом, тыча ее пальцев в живот. — Знаешь, кто здесь главный?

— Только не я, — прошептала Джон.

Здесь лучше не заводить споров. Если и драться — так с тем, кто ее купит. Если, конечно, сначала не удастся сбежать.

Мальчишка недоумевающе нахмурился.

— Ты новенький? В первый раз здесь?

— Да, — призналась Джон, пытаясь говорить хрипло, как настоящий мужчина. — Никогда не был здесь.

— Только что схватили? — спросил другой, чуть пониже ростом, по всему видно, такой же подлый.

— Вчера. Похитил разбойник. Я всегда был свободным, не крепостным.

— Счастливчик! — заметил старший.

Джон внимательно рассматривала лица, казавшиеся даже под слоем грязи неестественно жесткими. Деревенские мальчишки выглядели так, будто в жизни не смеялись.

— Я Бастскин! — объявил парень. — И главный, пока кто-нибудь меня не победит!

— Где главный? — спросила Джон.

— Здесь.

— Здесь? В этой комнате?

— Ага!

— Не очень-то важная должность!

— Хочешь помериться силой?

— Нет. Ты главный!

— Уверен, Ньюскин?

— Ньюскин? Что это?

— Ты. Новичок, которого еще не продали. Ньюскин.

— Ладно, не хочу я ни с кем драться. У меня было достаточно драк, пока не попал сюда.

— Да?

— С кем же ты бился?

— С разбойником. И драконом!

— Драконом? — недоверчиво переспросил Бастскин. — Ты?

— Вместе с братом. Мы оба его победили.

— Врун!

Джон задумалась. Неприятно, когда тебя обвиняют во лжи. Может все-таки сцепимся с этим парнем, чтобы мальчишки не посчитали нерешительность за признак трусости, но она не хотела драться, хотя знала пару приемов, выученных после того, как несколько раз пыталась помочь брату. Можно, конечно, заставить эту дубину врасплох и сбить с ног, но риск был слишком велик. В драке одежда может порваться и все узнают, что она девчонка, а хуже этого ничего нет! Какое же из двух зол выбрать?

— Позволяешь называть себя лжецом, Ньюскин?

Джон пожала плечами.

— Ты можешь побороть любого здесь, — заметила она, надеюсь, что враг не заметит перемены темы.

— Точно. И лучше тебе этого не забывать, Ньюскин.

Мальчишка полуобернулся, как бы собираясь уйти, но неожиданно ударил Джон в живот твердым, как камень, кулаком.

Джон, задохнувшись, перегнулась пополам.

— Это за вранье. И за то, что ты Ньюскин.

— Дай ему! Дай ему! Дай ему! — скандировали остальные.

Джон еле сдержала слезы. Этот подлец умеет бить! Но какое счастье, что не ударил в грудь! Ужасно, если они окажутся на одной плантации. Судя во загару и красным щекам, он никогда не работал на шахте, и уж тем более не гнул спину на галерах. Возможно, его даже назначат надсмотрщиком, будет издеваться над работниками и уж, конечно, доживет до двадцати пяти. Если кто-нибудь не прикончит его раньше.