Константин Бояндин - Пригоршня вечности Страница 15

Рмаир, некогда младший жрец Нааты и — в далеком прошлом — воспитатель Риссы, умирал.

Шестьсот тридцать лет иссушили его телесную оболочку. Теперь он витал где-то в других мирах, время от времени возвращаясь в свое уставшее тело, что покоилось на груде высохших ароматных трав.

Где-то рядом продолжалась жизнь. Смутно, словно сквозь толщу камня, он слышал разговоры своих соплеменников. Жизнь продолжалась. Планировались спасательные экспедиции, собирались отряды для ликвидации очагов распространения нежити и многое другое — за свою жизнь Рмаир успел увидеть с десяток войн, боролся с загадочными эпидемиями и посланцами Хаоса, служил посредником при заключении мира и был наставником в магических и культовых дисциплинах.

Однако что-то тревожило старого хансса. Что-то несоразмерно огромное вторглось в смежные области астральной проекции — что-то, ускользающее от пристального внимания. Словно зыбкие пятна-призраки, что мерещатся в темноте, — стоит подойти поближе, и они исчезнут.

В его теперешнем состоянии любой дальний прыжок в астральном теле мог навсегда оборвать уже очень слабые связи с телом физическим. Не то чтобы Рмаир боялся или не торопился умирать: страж Моста уже пристально следил за ним, приближающимся к границе двух миров. Ощущение незавершенности своей жизни, ощущение опасности — вот что не давало ему покоя. Судя по всему, никто более не замечал очень тонкого изменения, которое открывалось его глазам. И это тоже было скверно.

Он парил над астральным двойником своего родного острова — Розового острова, единственного обитаемого места южного полушария, где некогда зародилась цивилизация хансса. Здесь все было в норме. Ничто из противодействующих сил не нарушало установленного соотношения. Вопреки распространенному мнению, нельзя полностью истреблять нежить, нельзя полностью подавлять зародыши Хаоса. Иначе их место займут другие — и может потребоваться немало времени, прежде чем новые нарушители негласных границ будут обнаружены. Так уже было, и истребление целых народов, опустошение огромных пространств — обычные последствия слишком рьяной войны с так называемым злом.

Трудно передать словами ощущения, что испытываешь в астральном теле. Пребывание в теле физическом похоже на жизнь глухого, слепого и парализованного человека после возвращения из астральной проекции. И все же здесь также нужно чувство меры. Печально кончается необдуманно долгое астральное путешествие. Физическое тело без носителя разума, атмана, служит легкой приманкой для всех бестелесных существ, что вечно скитаются, незримые, в обоих мирах. И тот, кто пропустит подобное нападение, либо обречен делить свое тело с чужеродным и враждебным сознанием — что обычно кончается плохо для них обоих, — либо становится сам вечным скитальцем, застрявшим в цепи перерождений, обреченным на непрекращающееся бессмысленное существование. Правда, поблизости от священных помещений, где сейчас пребывал — физически — Рмаир, ему нечего было опасаться. Как и многие другие хансса, остаток жизни он проводил, не обремененный страданиями разрушающегося организма.

Когда около него возник многоцветный сгусток — чье-то астральное тело, Рмаир приготовился строго выбранить самонадеянного подростка, что дерзнул отправиться в подобную экскурсию без надлежащего обучения. Цветом и структурой его сосед походил на молодого хансса.

Вернувшись в свое тело, Рмаир — к величайшему изумлению — застал в своей комнатке не хансса, но человека, закутанного в переливающийся плащ всех цветов радуги. Впрочем, это было понятно: в подземных жилищах хансса по человеческим меркам было прохладно. Непонятно было другое: как могли его сюда пропустить? Даже не всем соплеменникам был разрешен вход в иные комнаты, прилегающие к Храму… не говоря уже о людях.

— Почтенный Рмаир, — поклонился человек, — приношу извинения тебе и твоему почитаемому богу за это вторжение. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, я не стал бы тебя тревожить.

В двух словах гость описал то, что давно уже видел Рмаир, и то, что никто больше не замечал.

— Кто еще из твоих учеников мог бы заметить подобную брешь? Если их слишком много, чтобы вспоминать всех, то не скажешь ли, кто из них может быть поблизости?

Рмаир задумался. Его спутник сидел, и черты его лица порой менялись, словно оно существовало отдельно от своего хозяина.

— Ширанс, Наблюдатель на Змеином острове, — проговорил наконец хансса. — Орас, исполнитель особых поручений, Выжженный остров. Рисса, Наблюдатель области Оннд. Халиар, Жрец второй ступени. Остальные гораздо дальше. Этих же я еще вижу.

— Благодарю. — Гость встал, еще раз поклонился и начал таять в воздухе. — Похоже, я догадываюсь, что должен сделать. Тебя же, почтенный Рмаир, я попросил бы предупредить всех своих соплеменников, что приближается война. Не знаю, минует ли она Ралион.

Прежде чем совсем растаять, посетитель постучал по двери и испарился прежде, чем в комнатку вошли обеспокоенные служители Храма.

Риссе показалось, что кто-то осторожно царапает дверь их штаб-квартиры, и бесшумно и осторожно она скользнула к ней. Принюхалась. Ничего и никого. Оглянувшись, она увидела безмятежно спавшего Нламинера и, помедлив несколько мгновений, распахнула дверь.

За ней начинался огромный зал с величественной колоннадой; витражи высотой в несколько сотен футов изображали легендарных героев и разнообразных богов. Фонтаны рассыпали радужные потоки брызг, воздух был свежим и приятным. Солнца не было, но сквозь мозаичный потолок, что находился на умопомрачительной высоте, просачивался рассеянный, не слишком яркий свет. Рисса шагнула в зал и вновь оглянулась. Теперь она увидала две фигуры: Нламинера, дремлющего у тлеющих огоньков камина, и саму себя, сидящую за столом.

И вновь она не удивилась. Ощущения были близки не к тем, что она испытывала в сновидениях, а к астральным путешествиям. Присутствие могучей и неизвестной силы электризовало воздух, делало каждый шаг легким и воздушным.

У ближайшего фонтана она заметила низенькие скамеечки, достаточно высокие, чтобы хвост не мешал сидеть. Усмехнувшись, она села и принялась смотреть в радужные глубины фонтана. Каскад брызг окружал водоем облаком приятной прохлады, а шелест его не мешал размышлениям.

Время от времени она оглядывалась, наблюдая сквозь проем за собой и Нламинером, но «там» ничего особенного не происходило. В любом случае наблюдать за собой со стороны — необычайно впечатляющее зрелище.

— Я полагаю, что теперь можно поговорить.

Голос был глубоким, раскатистым и не принадлежал ни одной из известных ей рас. Она оглянулась в поисках говорящего, но никого рядом не заметила. «Там», на маяке, она устроилась поудобнее за столом.