Сергей Гомонов - Пройти неведомой тропой... Страница 15

Я отрицательно затрясла головой:

— Мой дед был конюхом у знатного вельможи в столице. Однажды он спас своего господина от неминуемой гибели, отведя колесницу в безопасное место. И вельможа пожаловал ему это украшение. Это благодарность, мой господин, я не воровка!

— Садись… — буркнул Анти, посторонился, когда я карабкалась в ладью, выскочил и отвязал веревку от сваи: — Плата вперед!

Я сняла перстень и подала его перевозчику. Заколдованный рачок пришелся в самую пору на безымянный палец мужчины.

Что же за ловушку подстроил Сетх моим сыновьям, если Инпу не справился своими силами и послал за помощью? Я смотрела на воду, расходящуюся перед загнутым носом тростниковой ладьи, плескавшуюся у бортов, шумящую за кормой. Как должна я поступить, дабы успели Нетеру принять решение в те пять дней, которых нет?

У пристани перевозчик сказал стражникам тайное слово, и они явили вход на остров.

— Кто эта женщина, Анти? — спросили они только.

— Это крестьянка, она везет пищу своему сыну-пастуху.

— Благодарю тебя, мой господин! — сказала я на прощанье Анти, но тот не удостоил меня взглядом и погреб обратно, время от времени любуясь моим подношением.

Я вошла в пальмовую рощу, вернула свой истинный облик и уже хотела вновь проникнуть в Ростау, как вдруг услышала голос моего старшего сына:

— Не торопись, мать!

Инпу лежал в гамаке, привязанном меж двух стволов. Глядя на меня, он скрестил стопы и слегка покачал ими.

— Хентиаменти! Что с Хором?

— Ничего, мама. Опасность миновала. Но Сетх, как и ожидалось, продолжает вести грязные игры. И пред людьми он должен засвидетельствовать свою неправоту. А потому не торопись пока входить в Ростау.

— Что придумал ты, Хентиаменти, мой остроумный сын?

— О, это план Тота! Не приписывай мне чужих подвигов, моя солнцеликая Исет! — он улыбнулся, откинулся в гамаке и надвинул на лицо свой шлем.

Желтые шакальи глаза уставились на меня. Инпу играючи повертел востроухой головой.

— Вчера на пиршестве я долил в вино одно хорошее зелье, и все пили его, очарованные непревзойденным вкусом. Но сегодня с утра они будут очень нуждаться в женском обществе.

Я рассмеялась. Что бы ни говорил Инпу, но такая шутка в его духе, и Тот здесь не при чем. Однако дальнейшее вполне мог придумать мой мудрый друг. Сын поведал мне его план.

Я разделась и вошла в воду, чтобы призвать силу стихии, уже не раз помогавшей мне. Облик прекраснейшей из смертных пришел ко мне, однако я была слишком взволнована и не могла вызвать в себе ту мощь женского очарования, которая заставляет мужчин терять голову. Инпу скинул шлем и, почесывая за ухом, наблюдал за мной, ловящей струи Нут и струи Геба на берегу. И вот наконец соблазнительный холодный ручеек потек по моей спине, вырываясь из чресл, а кипящий фонтан, обжигая внутренности, выплеснулся изо лба моего. И ожил мой образ, и заклубилась сила внутри меня. Сила женщины, сила, недоступная никому, кроме женщины — ни мужчине, ни дитю.

Инпу вскочил и, отворачиваясь, произнес:

— Ты достигла своей цели, прекрасная Исет! Но оденься и уходи поскорее, ведь я тоже пил тот божественный напиток вчера!

Мы засмеялись, я прикрыла свою наготу и побежала в деревню.

Ра просыпался за горами. И с самого утра он был таким, каким бывает лишь в самый жаркий полдень. Хорошее зелье изготовил мой хитроумный сын! Несладко придется нынче селянкам, не подозревающим о мире Ростау рядом с ними!

По описаниям Хентиаменти я нашла то место, где в Ростау находился навес Сетха. И тут же явился из ниоткуда мой брат. Я сделала вид, что испугалась, и громко закричала.

Сетх схватил меня, зажал мне рот ладонью:

— Тише, о, только тише, красавица! Кто ты?

— А ты кто? — спросила я.

— Я воин. Как же твое имя, селянка?

— Сепедет, мой господин…

Сетх прижимал меня к себе все теснее, и я чувствовала уже, что напиток Инпу и впрямь не давал покоя его телу.

— Прекраснейшая! — шептал он, покоряясь омрачавшей его разум мощи горячей струи и вожделению, стократ усиленному ручейком Нут, который проникал в его плоть. — Прекраснейшая Сепедет, я осыплю тебя золотом! Подари мне свои ласки! Ты очаровала меня своей красотой! Ни одна из смертных женщин еще не рождалась для того, чтобы пленить мое сердце, и ты — первая средь них!

Но осыпал он меня не обещанным золотом, а поцелуями. Разрушитель умолк в нем: где торжествует жизнь и любовь, там нет места смерти. И брат мой был прекрасен. Его глаза цвета сумерек, подаренные вечерней Нут, светились, его черты были нежны, словно песчаные холмы Геба на заре. И я лишь усиливала мощь своих заклятий, но не позволяла ему получить меня.

— Мне не нужно твое золото, мой господин! — мое дыхание, как и его, прерывалось, но со мной это было не от страсти, а из-за крепости его объятий. — Ты сломаешь мои ребра, воин!

— Так говори скорее, что хочешь ты получить за свою любовь?!

Я заставила его выпустить меня и поднялась на ноги:

— Справедливости. Идем в мою деревню, господин. И там, пред лицом старосты, разреши ты спор!

Сетх нагнал меня и перевел дух:

— В чем смысл спора?

— Об этом ты узнаешь на площади, перед старостой и моими соседями.

Брат пробормотал что-то нелицеприятное в адрес черни и вновь страстно сжал мою руку. Я подумала, что благородство еще не покинуло душу моего возлюбленного Сетха, ведь он мог взять простушку силой, мог постараться околдовать ее, но не сделал того. Как я скучала по нему — такому! Как я плакала, сожалея, что в незапамятные времена он принял в сердце свое страшный удар, не допустив, чтобы Разрушитель коснулся своим зловонным дыханьем кого-нибудь из нас…

— Сзывай же поскорее своих сородичей, красавица! — останавливаясь, сказал он. — Я желаю тебя, и потому поторопись! Мое терпение не бесконечно, Сепедет! Помни!

Бегая по деревне, я видела скользящего меж Ростау и миром смертных Инпу, который помогал мне морочить жителей деревни, дабы они "узнавали" во мне свою соседку. Это не было трудно, однако мне хотелось поскорее поймать Сетха на слове.

Угрюмые, многие — только что вернувшиеся из мира сновидений, крестьяне собрались на площади. Староста поклонился моему брату и не посмел сесть в его присутствии, хотя и не знал в лицо правителя Та-Кемета. Сетх же возвышался в стороне от толпы, скрестив на груди руки и чуть расставив ноги. Я знала: так он выражает свое нетерпение и даже злится. Но внешне он был спокоен. И я повела свою речь:

— Староста Менх и вы, мои соседи, знаете мою печальную историю, но я хочу, чтобы ее узнал и приезжий вельможа, который милостиво… — мы переглянулись с Сетхом, — милостиво соблаговолил принять участие в моей судьбе. Я была женою пастуха и рано овдовела, но от него мне остался сын, моя единственная опора. Сын мой получил в наследство от мужа моего скот и дом. Но из чужих стран приехал мой брат, узнавший о смерти моего супруга. Он сказал мальчику: "Этот скот принадлежит мне. Я выгоню вас с сестрой из дома, который также принадлежит мне, а если ты будешь прекословить, я побью тебя". И я хочу, о прекрасный воин, чтобы ты выступил защитником мне и моему сыну.