Сергей Гомонов - Пройти неведомой тропой... Страница 16

Сетх рассмеялся и развел руками:

— И из-за такой чепухи ты разбудила всю деревню и заставила меня ждать?! Неужели соседи твои никак не могут рассудить очевидное? Гоните в шею этого брата из чужих стран, ибо о чем может быть речь, когда наследник, сын хозяина имущества, налицо?!

И тут пришла моя очередь смеяться:

— Люди! Вы все слышали слово, сказанное Сетхом!

Брат вздрогнул, люди пали ниц, а Инпу, стоявший на другой стороне площади со свитком папируса и палочкой для письма в руках, кивнул нам, отступая затем в Ростау. Я сбросила морок и последовала за ним.

Сетх нагнал меня, схватил за локоть. В его сумеречных глазах светился гнев пополам с восхищением:

— Ты пошла на лжесвидетельство, сестренка!

— А ты подкупаешь убийц! Но вот только что пред лицом семидесяти восьми смертных ты осудил сам себя!

Он обнял меня, все еще не в силах совладать с действием зелья Инпу, а быть может, памятуя также свою былую любовь ко мне:

— Нетеру не примут к сведению этот обман!

Я смотрела в его глаза.

— Мне достаточно того, что ты молвил правду… — прошептала я, принимая поцелуй врага.

— Прости, Исет. Но это все игры. Ты зря старалась.

— Возможно, ты прав, брат.

— Я люблю тебя, ученица Ра. Я по-прежнему безумно люблю тебя, но мы все делаем неправильно. Как всегда, неправильно. Это дом без окон и дверей, это мастаба1, и мы мечемся в поисках выхода…

___________________________

1 Мастаба — древнеегипетская могила.

___________________________

— Все сказано, Сетх! Все сказано!

— Я согласен. Наступили другие времена: слова бессильны — надо действовать. Надо распутывать узел.

Я видела слезы в его чудесных глазах, я прижала его голову к своей груди и, успокаивая, как в детстве, погладила по длинным темно-русым волосам.

— Помнишь, ты был мал, хотел доказать нам с сестрой свое превосходство, и ушел на болота, в одиночестве, рассчитывая добыть для меня много гусей…Небтет любила тебя уже тогда, вы были предназначены друг другу, как и мы с Усиром, но ты не хотел смириться с этим и считал судьбу великой несправедливостью… Ты стрелял из лука, пока не закончились стрелы, а затем вместо того чтобы спустить за добычей свору, отправился сам.

— Обычная жадность и азарт… — улыбнувшись, тихо сказал брат, покоясь у меня на груди.

— Ты говорил, что хотел вернуть стрелы и пострелять еще, а собаки могли переломать их, пока тащили бы гусей через заросли…

— А теперь говорю, что это была жадность, — упрямо повторил он.

Я усмехнулась. Сетх таков, каков есть. Зачем спорить с ним? Но я прекрасно знала, что не жаден мой братишка — ни сейчас, ни в те незапамятные времена…

— Как и следовало ожидать, ты провалился в болото, и оно стало стремительно поглощать тебя. Ты еще не был способен управлять силами природы, ты испугался и растерялся…

— Уж испугался так испугался. Хорошо, что моя одежда и так была мокрой, иначе такого стыда я не пережил бы вовеки… — фыркнул Сетх.

— Да ты ведь все помнишь!

— Говори, Исет, любимая, говори! — прошептал он и погладил меня по руке.

— Усир ощутил твою боль и ужас. Ты снова повредил ту самую ногу… Усир отыскал тебя, вытащил из трясины и долго, как я сейчас, сидел с тобой на берегу.

— Я сказал ему, что хотел бы стать им, а он засмеялся. И я подумал, что он насмехается, и злоба проникла в мое сердце. Потом… потом я вырос и смирился пред неизбежным. Небтет была довольно сильно похожа на тебя, а с возрастом вы стали почти одинаковы, если не считать цвета волос…Я простил Усиру тебя, но я не смог простить ему Небтет.

— Пойми и ее: каждый восход Ра видеть, что ты думаешь обо мне, сознавать в минуты любви, что ты воображаешь на ее месте другую, проснувшись среди ночи, слышать имя родной сестры…

— Так родился Инпу… — проворчал Сетх. — Дитя ревности, зависти и непонимания… Я не мог простить Усиру также и Инпу…Я мог бы уничтожить его еще до рождения, но… Но с тех пор я всего лишь разделил наши покои с Небтет, с тех пор наши Ка не единое целое, с тех пор она жена мне лишь в соответствии с некогда совершенным ритуалом. Я не касался Небтет с той секунды, когда узнал о ее измене…

— Как ты понял, что Инпу — не твой сын?

— Сестренка! Быть может, Разрушитель и сжег мои Ка и Ба, но я чувствовал в ней сына Усира и Ал-Демифа задолго до рождения Хентиаменти. Зачем мне какие-то слова? Может быть, ты помнишь, что я всегда узнавал о приходе Коорэ прежде, чем он являл себя в твоем чреве…

— Да, в этом ты силен… — вздохнула я.

Видимо, поэтому у брата не было прямых наследников: он не желал появления своих детей от кого бы то ни было и сжигал их огнем разрушения прежде, чем они начинали жить. А тот, кого он жаждал, был невозможен…

— Тогда, после происшествия на болоте, ты пришел ко мне, и мы всю ночь говорили с тобой…

— Я буду помнить об этом даже после гибели времен, Исет…

И тут его тело напряглось. Я ощутила холод умершей плоти на своей груди и невольно оттолкнула брата. На меня смотрели черные глаза Разрушителя, и яростный женский голос прохрипел, владея устами Сетха:

— Я уничтожу вас всех!

Но тут же рядом возник Хентиаменти, дернул меня за руку:

— Если достанешь! — бросил он отчиму и добавил: — Идем отсюда, мать!

Мы предстали перед Нетеру. Помятый вид был у судей, и Хентиаменти, покосившись на меня, едва сдержал улыбку.

— Исет проникла на остров обманом! — вещал Сетх, сверкая черными глазами. — Она подкупила перевозчика Анти! Стража, доставьте сюда нарушившего тайну слова!

Ра лениво потянулся на своем троне. Хор отвернулся: слишком жалок был вид у приведенного для наказания Анти, а сын мой был излишне великодушен, чтобы наблюдать такое. Наверное, в чем-то и правы Нетеру, не торопящиеся отдавать ему власть…

— В чем дело, Анти?! — с невинным видом вопросил Тот, задумавший всю эту интригу.

— Старуха, всего лишь дряхлая старуха просила меня перевезти ее через реку на остров! — перевозчик ползал в пыли, не в силах снять с пальца сверкающее свидетельство подкупа, ибо рак в согласии с моим заклятьем впился клешнею в его перст и сжал так, что посинела кожа.

— Да я в жизнь не поверю, что твое черствое сердце дрогнуло при виде нищенки! — ухмыльнулся Сетх, пройдя по сцене пред судилищем и усаживаясь на трон по правую руку от Ра. — Что посулила тебе грязная беднячка? Полагаю, уж не любовные утехи? Или ты тоже испробовал из кувшина вчерашнего виночерпия, а, Анти? — и, поддев таким образом остальных Нетеру, брат расхохотался в одиночестве.

Хор и Хентиаменти благоразумно удержались, хотя в глазах последнего я узрела искорки смеха. Судьи мрачно заерзали на своих местах, и многим пришлось положить на колени себе совершенно ненужные свитки, делая вид, что старательно изучают письмена.