Андрэ Лихтенбергер - Центавры Страница 15

Пирип и Садионкс забывают про своих самок. В их голове не возникает грязных мыслей. Целыми часами они готовы любоваться ею. Без нее мир потеряет свою прелесть. С ее исчезновением померкнет солнце. Души фавнов погружены в экстаз.

Легкий ветерок ласкает ветви деревьев и они шумят. Золотистый листок отрывается, несется и падает прямо на щеку спящей. Она вздыхает, протягивает руки и сбрасывает надоедливого. При виде этого жеста более сильное чувство наполняет души козлоногих. Только что спящая женщина казалась им фантастической сестрой цветов, солнца, вод. Ее красота неумолима, похожая на какую-то дивную химеру. Но, благодаря этому жесту, они вдруг почувствовали, что это существо из плоти и крови, способное удовлетворить страсть. Тогда все мечты фавнов разлетаются. Алчное желание разом зажигается в их изменчивых сердцах. Уши расправляются, глаза горят и они водят языком по своим толстым губам. Дрожь пробегает по их телам, а руки конвульсивно сжимаются и разжимаются.

Более сильный порыв ветра качнул зеленый купол листвы. Вдруг с сухим треском ломаются ветки. Женщина вздрагивает, открывает глаза и видит смотрящих на нее масляными глазами фавнов. Испустив крик ужаса, она поднимается и бежит. Оба самца пускаются за нею вслед. Забыв обо всем, они отдаются единственному своему желанию… Женщина бежит мимо высоких папоротников, которые раздвигаясь выпрямляются снова. В несколько прыжков Пирип ее догоняет и опускает свою руку на ее плечо. Она бьет его по лицу, хочет оттолкнуть… Но он, смеясь, бросает ее на землю. Она падает на сломанный папоротник. Из губ ее вырывается крик ужаса. Туда, где шевелится листва, бросается, в свою очередь, и Садионкс… Раздирающие душу крики поднимаются к небу… Испуганные птицы замолкают… Окровавленная, с безумными глазами, не обращая внимания на то, что терновник рвет ее кожу, женщина выскакивает из чащи, испуская протяжные стоны. Позади нее появляются Пирип и Садионкс. Лихорадочный блеск их глаз потух. На лбу Пирипа виднеется широкая царапина. Целые куски шерсти вырваны с груди Садионкса. Но лица их выражают грубое удовольствие. Минутой позже они посмотрели друг на друга, потом разом опустили свои веки, как бы стыдясь. Потом, взглянув друг на друга уголками глаз, они разражаются неистовым хохотом. Затем, схватившись за руки, они отправляются в обратный путь. Смешное мяуканье заставляет их насторожить остроконечные уши. Испуганная женщина, убегая, забыла своего ребенка.

Разбуженный криками и шумом борьбы, он плачет и отправляет свой кулачок в рот. В нерешительности фавны останавливаются и принимаются его рассматривать. Их добрые сердца полны печали. Маленькое существо страдает от голода, и, может быть, его испуганная до сумасшествия мать, придет уже слишком поздно. Вдруг у Садионкса возникла добрая мысль. Он собирает с земли несколько упавших каштанов, почти зеленых, садится скрестив под себя ноги, и кладет плачущее дитя между своих покрытых шерстью ляжек. Затем в открытый рот ребенка он сует очищенные от кожи плоды. Завидуя этому доброму поступку, Пирип спешит собрать также несколько плодов, чтобы предложить их детенышу. Маленький защищается изо всех сил, почти задушенный, он напрасно старается освободить свое горло от плодов и испускает слабые крики. Его лицо делается пурпуровым. Но, совершенно отдавшись своему развлечению, фавны забавляются его бесполезными движениями, его криками и фиолетовым цветом лица. Каждый хочет положить побольше каштанов в рот несчастного. В этом состоит игра.

Но вдруг слабое создание замолкает. Выкатившиеся из орбит глаза не двигаются больше. Язык делается черным и не выпихивает предлагаемых плодов. Его члены, так уморительно двигавшиеся только что, вздрагивают и остаются неподвижны. Фавны торжественно запихивают еще два-три каштана между его мягкими деснами и затем удивленные останавливаются, чтобы посоветоваться.

Испуганный Садионкс поднимает маленькое тельце и подносить его то к уху, то к своим ноздрям. Растерявшийся Пирип предоставляет ему действовать. Он умер! Пораженные фавны так и остались на месте. Отчаяние наполняет их сердца и рыдания вырываются из грудей, без всякого злого умысла они уморили маленькое существо. Они жалобно стонут и охотно вырвали бы все волосы из своих бороденок. Но не в их характере убиваться о прошедшем. Их сожалением ведь не вернуть жизнь маленькому кусочку мяса; все еще немного опечаленные, они с любопытством дотрагиваются до его холодеющих рук и ног и восхищаются невероятно нежными розовыми пальчиками. Вдруг на лужайке послышались крики. В одну минуту Пирип на ногах… Это «убийцы»!.. Они несутся, размахивая палками и палицами. Впереди них бежит женщина, она указывает на фавнов и при виде своего мертвого ребенка испускает отчаянный крик. Пирип настроен не воинствененно; он зовет Садионкса и бежит в чащу. Но Садионкс, стесненный маленьким тельцем, которое он все еще держит в руках, запаздывает на одну секунду. В тот момент, когда Пирип оборачивается, чтобы позвать его снова, самый ловкий из «убийц», молодой самец со светлыми глазами, уже бросается на фавна и всаживает между его плеч палку с каменным наконечником. Полная мщения толпа, подняв палки, бросается на Садионкса.

Не теряя времени, один из «убийц» устремляется за Пирипом, которого страх приковал к земле. Остальные следуют за ним. Тогда, испуская жалобные крики, фавн бросается в чащу. Вся толпа ринулась по его. следам. Каждую минуту Пирипу кажется, что между его плеч

впивается острый камень. Страх окрыляет его. Он знает, что его жизнь зависит от его ловкости, и потому

стремительно бежит в лес.

Приближение грозы действует угнетающе на все живущее. Тяжелый и сухой воздух не освежает легких. Под его давлением море походит на стоячее озеро. Ни один лист не шевелится. С юга медленно поднимается черная масса туч. По временам их перерезают молнии. Вдали глухо гремит гром.

Центавры неподвижно лежат на земле. Время от времени двое или трое погружаются в соленую воду и снова растягиваются на песке. Их ноздри тревожно вдыхают тяжелый воздух. Говорят очень мало. Нервно настроенные самцы охотно бы перессорились. Но ужасная жара сдерживает их воинственное настроение.

– Хирр!

Сихадда беспокойно вскрикивает, прислушивается. Кто несется через сосновый лес с такой быстротой? Выходя из своей неподвижности, центаврихи поворачивают головы. На опушке темной земли появляется силуэт Пирипа.

В толпе пробегает шепот удивления. Что случилось с фавном? Его лицо краснее плода дикой яблони или заходящего солнца. Пот прилепил шерсть к его бедрам и кровь окрашивает ноздри. Он падает на землю и задыхаясь икает.