Максим Далин - Лестница из терновника-3. Прогрессоры Страница 15

Деревенский трактир - форпост. Каменная кладка - как на крепостном бастионе. Окошки - бойницы, двери, похоже, рассчитаны уцелеть при ударе тараном или выстреле из базуки. Конюшни для проезжающих - за частоколом. Колодец облицован камнем. Двор мощён, трава не растёт между булыжниками. Сада и цветочков вокруг трактира нет - ничто не должно закрывать обзор, если потребуется стрелять из окон, не иначе. На наш отряд смотрят из-под прикрытия - я понимаю нервозность Ри-Ё, но для южан это, кажется, в порядке вещей.

Храм Творца - вполне в том же милитаристском стиле. Отличается от гражданских построек вратами, отлитыми из чугуна, тяжёлыми опускающимися створами за вратами, стенами из красного песчаника толщиной в метр... В небо, вернее, в метафизические Небеса, он не устремлён, хоть и высок: врос в землю, как старое дерево на семи ветрах, неколебим - скала, утёс... Над входом, в овальной розетке, залитой синей эмалью - рельефный лик Творца-Отца, суровый, как Спас чистого письма, с тонким, умным, жестоким скуластым лицом, с хмурым заломом бровей над прицеливающимися чуть раскосыми глазами... Манера художника довольно-таки условна, реалистические изображения в Лянчине не жалуют - но безупречно выразительна. За головой Творца - солнечный диск, ощетинившийся стилетами лучей; для землянина похоже на нимб. Кровля увенчана короткой круглой башенкой, над ней - шпиль как штык. На штыке - восьмиугольная звезда Элавиль: солнце - лик Творца днём, Элавиль - его бессонный взгляд ночью.

Стены - спасать своих. А взгляд божества - карать чужих, грешников, отщепенцев, раскольников. Надёжность религиозных догм поддерживается страхом. Лица девочек-воинов гаснут, когда мы проезжаем мимо храма. Смуглянка в цветном платке вздыхает, как всхлипывает. Кто-то за моей спиной шепчет: "Отец милостивый, прости рабыню твою, недостойную, грешную и упрямую..."

- Тут никого не режут? - спрашивает Юу, передёрнувшись.

- Только волю, - отвечает Ар-Нель. - Вот, видите ли, милейший Господин Л-Та, эти отважные люди, решившие идти на смерть, уже подавлены мыслями о потустороннем возмездии. А ведь они шли в бой за своего бога - как он может карать их за боевые раны?

- Как ты это хорошо сказал, - говорит Анну. Возвысив голос, обращается к своим людям. - Вы - не грешники! Вы - праведники! Вы божье дело делаете, вы за справедливость, против вранья, подлости, предательства! Не сметь раскисать!

Лянчинцы выпрямляются в сёдлах.

Мы минуем деревню - и нас провожают взглядами, полными облегчения.

- Прайд не любим плебсом, - замечает Ар-Нель.

- Зачем Прайду любовь плебса? - фыркает Эткуру. - Зачем пастушьим псам и самому пастуху любовь овец? Кто вообще их спрашивает? От них требуются шкуры, сыр и мясо - и всё!

У Ри-Ё вспыхивают щёки. Он бросает из-под ресниц довольно-таки враждебный взгляд на старшего Львёнка - и поспешно отворачивается, чтобы не наговорить резкостей аристократам. Придерживает жеребца, хочет быть ближе ко мне, чем к южанам.

- Плебс - не скот, - говорит Ар-Нель. - Во всяком случае, не овцы. А доверие буйволов или жеребцов их хозяевам весьма желательно - если они не хотят быть убитыми копытом или пропоротыми рогами.

Эткуру вздёргивает подбородок.

- Ча, эти земли принадлежат Прайду. Прайд приходит, куда хочет, и получает, что хочет. Семья Львов - вот чей Юг! Лев одним ударом ломает буйволу хребет!

Ар-Нель пожимает плечами.

- Да. Когда лев один и буйвол один.

Ри-Ё бросает на него быстрый признательный взгляд. Анну хмуро молчит, думает о чём-то. Когда он глубоко задумывается, у него появляется морщинка там, где ни у кого нет - вертикальная морщинка на подбородке слева. Элсу и Кору едут впереди и не участвуют в разговоре, а вот девочки-воины, похоже, прислушиваются. Им неспокойно - но кто был бы спокоен на их месте!

Мы едем между вспаханных полей. Они ещё совершенно черны - трава обрамляет их яркой зеленью.

Работают люди, и с ними - небольшие, красно-рыжие буйволы местной породы. Рога у них - как гнутые клинки, попасть на такие - мало не покажется, но морды мирные и усталые. Буйволы тянут плуги с привычным терпением, их хозяева при виде нашего отряда кланяются земно; Эткуру бросает на Ар-Неля победительный взгляд:

- Буйволы! Ты сказал - буйволы! Вот что могут буйволы - пахать!их хозяева при виде нашего отряда кланяются земнолы местной породы.

- Да, - отвечает Ар-Нель кротко. - Обрезанные.

Юу смеётся, Ри-Ё улыбается и смотрит на меня, приглашая посмеяться тоже - у него совершенно удовлетворённый вид. Усмехается даже Анну.

- Ча спорит, как гуо, - говорит Эткуру возмущённо.

- Ча спорит, как северянин, брат, - возражает Анну. - Ничего не упускает. Будь я Лев Львов - сделал бы Ча советником.

- Ах, дорогой друг, - улыбается Ар-Нель, - как ты мне польстил! Я думал - любимой рабыней...

- Одно другому и не мешает, - язвит Юу.

- Не в Лянчине, - отзывается Ар-Нель. - Взгляните-ка вокруг, Уважаемый Господин Юу. С тех пор, как мы пересекли границу, вы всё время видите вокруг множество южан, имеющих право голоса, не так ли? Среди них - дамы?

- Это шутка? - хмыкает Юу.

- Нет. Я тоже их не вижу. Мне представляется, - продолжает Ар-Нель задумчиво, - что бойцы нашего эскорта - единственные свободные дамы на территории Лянчина.

- Это не надолго, - тихо говорит Анну, и все смолкают, глядя на дорогу.

Я наблюдаю.

Я думал, что нам придётся добираться до Чанграна с боями или, во всяком случае, в обстановке крайнего неприятия. С неприятием всё хорошо - но, похоже, к девушкам-бойцам оно не имеет отношения. Здесь просто активно не любят представителей Прайда. И боятся. Крестьянам всё равно, женщины волки или мужчины - и те, и другие воспринимаются как опасность и зло.

Барские выверты?

Впрочем, мы ещё ни с кем не вступали в плотный контакт. А Лянчин выглядит местом довольно-таки негостеприимным. Мы проезжаем явно нищий хуторок - и тут хатёнки-мазанки окружены деревянными частоколами: и последний бедолага старается отгородиться от мира, как может. Не смотри на меня. Не тронь меня. Оставь меня в покое, чужой!

Самые чужие - Прайд.

Мы едем вдоль канала, явно искусственного, прямого, как стрела, поросшего по берегам кустарником с красно-фиолетовыми ветвями и серебристым пухом цветов. Элсу рассказывает, что во времена объединения Лянчина Первый Лев Львов, Линору-Завоеватель, обязал провинции обеспечить себя водой - и каналы копали от гор Лосми, от немногих ледниковых рек. Тяжёлая повинность, отобравшая много сил, сперва навлекла на голову Линору-Завоевателя общие проклятия, но потомки проклинавших - благословили: засухи стали куда как менее опустошающи.