Фиона Макинтош - Кровь и память Страница 16

— Я требую, чтобы мне время от времени было позволено выходить на воздух, в противном случае предпочитаю вернуться в каземат.

Рашлин сделал вид, что не расслышал его слов.

— Все то время, пока ты будешь у меня, я буду держать тебя в оковах. Не советую тешить себя тщетной надеждой, солдат. Отсюда не убежать, даже если тебе и будет позволено сделать глоток свежего воздуха.

— Однажды мне это уже удалось, — возразил Герин, не столько ради угрозы, сколько из желания бросить вызов.

— Тебе помогли. Второго такого раза не будет.

— А где Лотрин? — спросил он.

В ответ раздался омерзительный хохот.

— Там, где ему уже ничто не поможет, — ответил Рашлин, довольный тем, что сумел словами причинить пленнику боль.

— Он жив?

— Едва ли, — последовал ответ. — Хотя должен заметить, что работать с ним было одно удовольствие.

И хотя силы были на исходе, Герин бросился на колдуна, движимый не столько физической силой, сколько усилием воли.

Однако в тот самый момент, когда пленник сдвинулся с места, Рашлин поднял руку, и Герин впервые в жизни испытал леденящий душу ужас. По спине его пробежал холодок, и все волоски на теле — от головы и до пят — встали дыбом. Неожиданно он повис в воздухе. Со стороны это наверно выглядело глупо, однако Горину было не до смеха. Рашлин владел тайнами колдовства и применил по отношению к нему магические чары.

— В следующий раз будет больно, — вкрадчиво произнес барши. — Никогда больше не делай подобных глупостей. Даже если раньше ты и не верил в подобные вещи, надеюсь, я убедил тебя, что магия существует. Доказательством тому та странная поза, которую ты принял в воздухе. Прочувствуй это всем телом, Ле Гант, потому что, если я сочту нужным, то навсегда оставлю тебя в таком положении.

С этими словами Рашлин снял чары, и Герин упал, больно ударившись о каменный пол. Из горла вырвался стон, а вместе с болью пришло страшное осознание того, что ему противостоит темная, неведомая сила.

Глава 5

Финч сидел возле черного входа в заведение под названием «Запретный плод». Нейв послушался совета друга и до поры до времени согласился не привлекать к себе внимания. Однако из того места, где он затаился подальше от посторонних глаз, было видно, как мальчик мается от скуки, постукивая мыском ботинка по камню и ожидая, что кто-то заметит его и заговорит.

Мимо него в ворота торопливо прошли несколько женщин, однако все они как одна были какие-то хмурые и неразговорчивые. С такими не завяжешь непринужденный разговор. Финч полагался на внутренний голос, а тот подсказывал, что нужная ему собеседница непременно появится. Главное — дождаться. Ждал он уже добрую пару часов. Зима в этом году выдалась мягкая, но все равно воздух был прохладен, и Финч, в легком не по-зимнему одеянии, порядком озяб. Он уже посинел от холода, сидя на деревянной колоде, когда у ворот появилась молодая женщина. В отличие от остальных, она не торопилась, а теплый плащ до пят скрывал от посторонних глаз ее платье. Финч не знал, какие в борделе правила, и потому даже такая, казалось бы, несущественная деталь привлекла его внимание.

— Так и до смерти недолго окоченеть, — произнесла женщина, сочувственно глядя на него.

Финч тотчас узнал бриавельский акцент. Значит, перед ним местная.

— Вы правы, день сегодня выдался холодный, — ответил он с сильным северным акцентом, которому научился, прислушиваясь, как разговаривают между собой другие парни, которых семьи отправляли в Стоунхарт прислуживать на кухне. Сымитировал он его безукоризненно — никто не заподозрил бы, что под северным говорком хорошо спрятан южный.

— Вижу ты, парнишка, издалека. Уж не из Моргравии ли?

Надо же, подумал он про себя, а вслух произнес:

— Вы угадали, сударыня. Как вам только это удалось?

— Ты кого-то ждешь? — участливо поинтересовалась женщина.

Финч кивнул.

— Сестру.

— Вот как! И кто же она такая?

— Ее имя Хилдит. Я проделал долгий путь, чтобы ее увидеть. Наша мать умерла, вот я и отправился на ее поиски.

На лице женщины появилось выражение неподдельного сочувствия — как он и предполагал.

— Бедный ты мой мальчик, тебе не повезло. Ее здесь нет. Заходи внутрь, погрейся немного.

Финча не надо было уговаривать. Он тотчас последовал за собеседницей внутрь. А когда они проходили мимо других женщин, то услышал и имя своей благодетельницы.

— Спасибо, Рена, — поблагодарил ее Финч, когда она пододвинула к очагу стул.

— Не за что. Лучше сиди и грей здесь свои косточки. Кстати, может, хочешь поесть? Вид у тебя голодный — впрочем, мальчишки всегда голодны.

Нет, голоден Финч не был. Мысли о пище посещали его редко.

— Просто страх как хочется, — солгал он, отнюдь не радуясь тому, что вынужден идти на обман.

— Я так и знала! У меня есть два юных племянника, так у них, похоже, животы всегда пустые.

Женщина потрепала его по волосам.

Пока Финч сидел в гостиной, туда заглянули несколько женщин, но никто не стал докучать ему своим вниманием, как, впрочем, и он им. Мальчик сидел, глядя на пляшущие языки пламени в очаге, всем своим видом показывая, что он замерз, напуган и ему не до разговоров. Постепенно, он погрузился в собственные мысли и неожиданно поймал себя на том, что все чаще, думая про убийцу Ромена, вспоминает Уила. Интересно, в чьем обличье ходит сейчас по земле Уил Тирск? Финч не сомневался, что продажная женщина по имени Хилдит каким-то образом причастна к убийству, даже если Лайрика и покоробило это предположение, высказанное королевой. Финч был почти уверен в том, что Хилдит выведет его на Уила. Остается только ее найти.

— А вот и еда, мой сладкий, — произнесла Рена, выйдя из кухни, чем вернула его к действительности. — Сыр и домашнее повидло. Ничего другого предложить не могу. Да, и еще ломоть хлеба и кружка молока, на столе, за твоей спиной. Кстати, как тебя зовут?

Финч ненавидел молоко.

— Меня зовут Финч, Рена. Спасибо за заботу.

— Жаль, что ты понапрасну проделал долгий путь, — произнесла она сочувственно. — У меня самой несколько лет назад умер младший брат. Сейчас ему уже исполнилось бы десять, он был постарше тебя.

Финч вздохнул. Ему уже исполнилось десять, но он выглядел гораздо младше своих лет.

— Ты, должно быть, грустишь по нему, — произнес он, нехотя принимаясь за предложенное угощение.

— Еще как! Такой был милый паренек! Какая жалость, что утонул! Понимаю, это может случиться с каждым, и все же…

Финч почувствовал, что разбередил старые раны.