Convallaria Majalis - А был ли мальчик (част 1-6) Страница 16

Неизвестностью я мучалась недолго. Уже в понедельник Хедвиг сбросила мне в руки бомбу: "Ежедневный Пророк" с колдографией яростно орущего брюнета на первой странице и объявлением о побеге из Азкабана особо опасного преступника Сириуса Блэка.

Бздын-нь! Бзды-ынь!

Светлячок еще пару раз звякнул ложечкой о кубок и поднялся, сейчас толкнет речь...

-- Студенты! Прошу внимания! Министерство посоветовало удвоить меры безопасности - вчера из магической тюрьмы бежал особо опасный преступник. В связи с этим отменены походы в Хогсмид. Прогулки возобновятся, как только преступник будет пойман.

Обалдеть, как логично. Блэку больше делать нечего, кроме как за школьниками охотиться... впрочем, мне-то что? Первокурсников в Хогсмид все равно не пускают.

По бесстрастному лицу отца было невозможно что-либо прочитать, поэтому я терпеливо дождалась отбоя и вышла прогуляться, не особо стараясь спрятаться от Филча. Тот, естественно, сцапал меня и, сияя, передал с рук на руки профессору Снейпу, высматривающему нарушителей в коридорах. Тот для вида поорал и назначил взыскания - дважды в неделю до конца месяца, чтоб не мелочиться.

На следующий день мы снова были на той же полянке в Запретном лесу.

-- Хотите шоколадную лягушку? - спросила я, усаживаясь на наколдованный табурет (только что на трансфигурации проходили).

-- Хочу.

Он не трансфигурировал себе табуреточку, а сел напротив прямо на землю, задумчиво изучая протянутую ему коробочку с лакомством.

-- Никогда бы не подумал, что буду строить заговор против начальства со своей одиннадцатилетней дочерью. Звучит несколько абсурдно.

Я подобрала прутик и стала ковырять им опавшую листву.

-- Что именно вас смущает? Мой возраст? Мне пришлось научиться хитрить, изворачиваться и просчитывать свои действия на три хода вперед. Кушать хотелось каждый день, и не только кушать... Даром мне ничего не доставалось.

Снейп глянул на меня взглядом побитой собаки:

-- Если бы я вспомнил, если бы я мог...

-- А вот чьей вины тут нет, так это вашей, - перебила я его и, встав, порывисто обняла. Слезы посыпались, как горох:

-- Мне так страшно было в темноте, одной, а они смеялись и говорили, что только младенцы боятся темноты, хотя Дадли до сих пор спит со светом, а я пряталась под одеяло и мечтала, чтобы кто-нибудь забрал меня оттуда, пусть даже в приют, только забрал, и представляла, как было бы здорово иметь настоящую маму и настоящего папу, или хотя бы кого то одного, чтобы кто-то любил меня хоть вполовину так же, как Дурсли любят своего Дадли, хоть он и полное дерьмо и совсем не заслужил такой любви и заботы, и делает пакости даже родителям, но они его прощают и называют милым Дадличкой, а меня уродиной и дармоедкой, и...

Профессор вдруг сжал меня так крепко, что я испугалась, не треснут ли ребра, и срывающимся голосом пообещал:

-- Больше никто не посмеет причинить тебе вред. А если посмеет, то это будет последнее, что он сделает в своей жизни.

И мне вдруг стало так легко-легко, и совсем не страшно. Наверное, так и должно быть, если родной человек тебя поддерживает и защищает - я не знаю, у меня такого ни разу не бывало. Может, со временем я пойму, как это - иметь родных. Отец, крестный - не может же крестный оказаться совсем уж безнадежным. Они наверняка помирятся с профессором - он узнает, какой Северус умный и замечательный, и еще пожалеет, что не подружился с ним раньше...

-- Я совсем расклеилась, - пожаловалась я. -- Сто лет не плакала. Знаете, профессор, я запуталась. Мысленно называю вас то по имени, то по фамилии, то профессором...

-- Ничего, это ничего, - Северус погладил меня по спине. -- Ты разберешься с этим. А теперь послушай новости о своем беспутном крестном.

Я быстро отстранилась и вытерла слезы:

-- Давай. объясняй, что стряслось. Мы вроде побег не планировали...

-- Эй, блохастый, - профессор свистнул и кусты на дальнем краю полянки зашевелились. Из них осторожно вылез черный, как чернила, громадный пес, потрусивший прямо ко мне.

-- Оч-чень мило, - прокомментировала я, когда собаченция встала на задние лапы и положила передние мне на плечи, глядя на меня сверху вниз лукавыми синими глазами.

-- Знакомься, Гарри: Сириус Блэк, твой крестный.

Псинка завиляла хвостом и высунула язык, по-моему, с трудом удерживаясь, чтобы не облизать меня.

-- Что за шутки? - обиделась я. -- Ты что, хочешь сказать, что... О, Мерлин ! - у псинки были синие человеческие глаза.

-- Да, Блэк вполне оправдывает свое школьное прозвище, - ехидно ухмыльнулся профессор. Псина глухо заворчала и угрожающе оскалилась.

-- Фу, блохастый! Иначе сдам аврорам. Гарри, он, по-видимому, стесняется.

Пес виновато потупился.

-- Чего стесняется? - не поняла я. -- Оборачиваться стесняется? М-м... мистер Блэк, если вы не окажетесь голым, то все остальное я как-нибудь переживу.

Он аккуратно снял лапы с моих плеч и отошел на пару шагов. Раз - и вместо собаки передо мной тощий брюнет с почти хагридовской бородой и волосами по пояс, одетый в великоватую черную мантию.

-- Достойная дочь своего отца, - хрипло проговорил он. -- Если бы раньше не поверил, то поверил бы сейчас.

Снейп довольно улыбнулся и предложил:

-- А теперь расскажи крестнице, как тебе в голову пришло увязаться следом за мной.

Блэк сел так, чтобы видеть меня и пожал плечами:

-- Это не я увязался. Это Бродяга. Ну, пес, в смысле. У нас прозвища такие были в школе: Бродяга, Сохатый - это Джеймс, Луни - Римус, и Хвост. Петтигрю, - последнее имя он выплюнул с такой ненавистью, что Снейп поморщился:

-- Как только я упомянул о Петтигрю, он словно с цепи сорвался...

-- Стоп-стоп, - подняла я руку. -- Ты-то сам как туда попал? Неужели разрешение достал? Странно, что ты еще не в аврорате.

-- Обижаешь, - оскорбился профессор. -- Неужели я глупее собственной дочери? Нет, я пробрался туда тайком. Как ни странно, из Азкабана куда сложнее выйти, чем войти...

-- Он прилетел, - перебил Блэк. -- И ему очень повезло, что я не был в тот момент псом - иначе Хогвартсу срочно понадобился бы новый зельевар.

-- Вот уж не думал, что тебя соблазнит ворона, блохастик!

-- Ну перестаньте, - взмолилась я. -- Как дети, честное слово. Отец, так ты тоже анимаг?

Он только кивнул.

-- Здорово, - восхитилась я. -- Значит, я... Рассказывайте дальше. Мистер Блэк, вас же отец предупредил, что судебные разбирательства займут от силы две недели?

-- Предупредил. Но, понимаешь ли, Гарри, единственное, благодаря чему я не свихнулся в Азкабане - это мое второе "я", Бродяга. Дементоры заставляют тебя снова и снова переживать самые худшие моменты твоей жизни, высасывая до капли положительные эмоции. Как пес я мог прятать свои воспоминания, потому большую часть времени и проводил мохнатым, страдая только от холода и недоедания.