Марина Комарова - Со змеем на плече Страница 18

Пища фалрьянов оказалась не менее удивительной, чем дома. Радовало, что знакомой частью трапезы была запечённая с какими-то травами птица. То есть, пугаться, что организм не примет чужих яств, не стоило. Но вот светло-жёлтые и бежевые спиралевидные стручки заставили немало озадачиться. На вкус они были чем-то средним между листьями салата и болгарским перцем. Возможно, я не совсем точно определила, но мои гастрономические способности всегда оставляли желать лучшего. Когда я взяла стакан воды, чтобы запить оказавшуюся на удивление сытной пищу, то была немало ошеломлена. По виду прозрачная жидкость на вкус оказалась подобна самому настоящему вину. Решив, что нужно будет узнать из чего они его делают (мало ли, вдруг в хозяйстве пригодится), я опустошила ёмкость (Шарику давать не стала) и растянулась на кровати. В любом случае, прежде всего, нужно сначала отдохнуть, а потом решать вопросы всех мастей.

А вопросов на данный момент было три. Первый — выяснить у товарищей с крыльями, что они знают о бурштыне, и чем на самом деле является этот таинственный камушек. Второй — отыскать пропавший глобус и отдать в руки ирийцев. Им виднее, что делать с этой штукой. Третье — вернуться домой и надрать уши белкам. Вот. В целом картина такая. Но пока я понятия не имею как себя вести и что делать. Хотя, если верить Рамаолу, то проблем у меня тут возникнуть не должно. Во всяком случае, дружелюбное отношение мне тут гарантировано. Продолжая предаваться раздумьям и мечтам, как выберусь отсюда, я и сама не заметила, как заснула.

… но бывают времена, когда чётко знаешь, что спишь, но при этом способна как бы со стороны оценивать происходящее во сне. А сон вышел на удивление красочным и реалистичным. Передо мной, скрестив ноги, сидел юноша. Волосы, сравнимые по цвету с бледно-зелёной бирюзой, медленно плыли вокруг головы, словно он находился в воде, и невидимые течения поддерживали их, заставляя слабо покачиваться. Лицо казалось мерцающим серебряным пятном, но разглядеть его невозможно. Он был обнажен, если не считать множества ожерелий из камней причудливой формы по цвету таких же, как и его волосы. Тонкие изящные кисти с длинными пальцами также перекрещены, словно он пытался меня отчего-то отговорить. Или не дать куда-то пройти. Ногти зрительно лишь удлиняли его пальцы — молочно-белые, будто растущие на морском дне кораллы. Не юноша — статуэтка из слоновой кости в одеянии из камней. Безликий. Замерший в воздухе, и только волосы совершают плавные движения под струями невидимых течений.

— Не дай открыть Врата Всемирных вод, — прошелестел его голос, похожий на плеск маленьких волн, — иначе смерть всем…

Знаете, к пророчествам я всегда относилась с огромным недоверием, но вот предупреждения обычно слушала.

— Где они? — почему-то во сне сообразила, что надо спросить, и тут же удивилась, как это я так знаю, какой именно вопрос надо задать.

— Завеса… — Изящная рука мягко поднялась и потянулась к моему лицу. — Ашья.

Острые ногти коснулись щеки и неожиданно, белая ладонь хлестнула меня с такой силой, что зазвенело в голове.

Я хотела высказаться о манерах, когда, тряхнув головой, вдруг осознала, что лежу на полу. Сев и оглядевшись, поняла, что в незапланированном сотрясении моих мозгов виноват не гражданин из сна, а развалившийся на полную катушку Шарик, который, собственно, с кровати меня и скинул.

— Шаркань, ты наглая морда, я тебя в зоопарк сдам, — многообещающе начала было я, но неожиданно раздался мягкий звон подвешенных к потолку колокольчиков.

Дверь в комнату тихо отворилась. На пороге появился незнакомец.

— Я не хотел вас будить, но ветер сообщил, что вы уже не спите, — произнёс он.

Я сразу даже забыла о том, что хотела отчитать Шарика, и что совсем неэстетично сижу на полу.

А он, кстати, хорошенький. В простой кожаной одежде с тиснением, повторяющим перья птиц, высокие сапоги и широкий с золотистыми бляшками пояс. Смуглый, чёрноволосый, тёмные глаза несколько озадаченно смотрят то на меня, то на сонного Шарика.

— Да, — кивнула я, — мы проснулись. А что?

— Уже утро, — чуть смущённо пояснил незнакомец.

Однако через пару секунд до меня дошло, что голос знаком, а, следовательно… передо мной стоял никто иной, как снявший маску и доспехи Чаран.

Ну, надо же. А очень даже ничего мальчик, хотя вчера такой серьёзный был — жуть.

— Да, это аргумент, — согласилась я, понимая, что проспали мы немало, и поднялась с пола. — Шарик, хватит прикидываться спящим, к нам пришли.

— Угу, — раздалось из-под одеяла, под которое шаркань забрался, пока я говорила с Чараном. — Я ещё чуть-чуть — и весь ваш.

— Не сомневаюсь, — проворчала я, прекрасно зная, что чуть-чуть у Шарика — это два часа минимум.

Чаран тихо рассмеялся:

— Можем его здесь оставить, пока сами слетаем к храму Небесной Искры.

— Куда? — изумилась я, внимательно глядя на фалрьяна.

Почему-то мне показалось, что на долю секунды он смутился.

— Отец сказал, что тебе это стоит увидеть.

— Отец?

Чем дальше в лес, тем толще партизаны.

— Рамаол — мой отец, — в его ответе появились нотки гордости, и я поняла, что спорить не стоит.

Не успела попасть в другой мир, а уже началась Санта-Барбара.

Только вот одно странно. Отец и сын совсем не похожи. Или, может, у фалрьянов это в норме вещей? Или парень — приёмный ребёнок? Так, ладно, что-то меня занесло.

— Хорошо, не вопрос, — кивнула я, — только дай немного времени, чтобы привести себя в порядок.

— Я с вами! — тут же подал голос Шарик, соскользнув с кровати и метнувшись к моим ногам. Надо же, не хочет оставаться в четырёх стенах, когда намечается что-то интересное. А ещё, между нами девочками, — шаркани, несмотря на все свои способности — ребята трусливые. Особенно домашние шаркани. Поэтому нет ничего удивительного, что змей тут же изъявил желание совершить путешествие вместе со мной.

Однако одна деталь мне всё же не давала покоя:

— Чаран…

— Да? — Он отвёл взгляд от шарканя и внимательно посмотрел мне в глаза.

Впору бы смутиться, но как-то не до этого.

— А зачем нам в храм?

В ответ — молчание. Возможно, Чаран и хотел бы мне что-то ответить, но на его лице сначала отразилось замешательство, а потом чёрные брови чуть нахмурились.

— Ты вправе спрашивать, Шестопалая, — вздохнул он.

Почему-то мне показалось, что это обращение он подхватил именно от Рамаола.

— Так же, как и мы, вправе доверять не только ауре, но пожелать услышать слова, — продолжил он. — Чтобы ни было, пока ты для нас по-прежнему загадка. В Храме прародительницы всё станет на свои места. Ты — дхайя.