Дуглас Брайан - Аквилонский странник Страница 18

Дуглас молча смотрел на свои руки, явно не желая поднимать глаз или вступать в разговоры, а Конан сказал:

– Сядь, почтенный. Ты не слышал ночью никаких воплей?

Хозяин уселся, озадаченный.

– Иногда случается, люди кричат, но если они не зовут на помощь, я предпочитаю не обращать на это внимания. Иные очень сердятся, если им помешать. Вы понимаете, что я имею в виду…

Да, все обстояло именно так, как предполагал Конан. Крик несчастной женщины никого здесь не смутил.

– У тебя в конюшне убитая женщина, а на сеновале – вторая, – объявил он хозяину без обиняков. – И тот, кто это сделал, убил их очень странным способом. А главное – непонятно зачем. Разве что он получает таким образом удовольствие…

Затем киммериец выложил на стол кошелек с дюжиной серебряных монет.

– Мы уезжаем немедленно. Не говори, что мы скрылись и ничего тебе не рассказали. Вот плата за постой и за вчерашний ужин. Мы направляемся дальше на север, к горам. Если я тебе понадоблюсь, ты сумеешь меня найти.

Хозяин взял деньги и с подавленным видом убавился на киммерийца.

– Что же мне делать? – проговорил он растерянно. – Если то, что ты рассказал мне сейчас, – правда, то Бааван вновь выползла из своей берлоги и начала охоту на живую кровь!

Дуглас встал и направился к выходу. Конан мельком проводил его глазами, а затем повернулся к хозяину.

– Расскажи об этой Бааван, велел он. – Вероятно, нам еще предстоит встретить эту тварь.

– Она – самая жуткая и кровожадная гадина, какую только исторгала из себя преисподняя, – понизив голос, ответил хозяин. – Предания о ней ходили в здешних краях много веков, но их считали обычными сказками. Россказнями, которыми пугают детей и забавляют девиц долгими зимними вечерами. Никто не верил всерьез в то, что Бааван может рано или поздно объявиться во плоти.

И вдруг это произошло. Не так далеко отсюда, в соседней деревне, жили двое крестьян, муж и жена, оба немолодые. Они были не из местных. Говорят, прибыли сюда из долины той же дорогой, которой пришли и вы с тем молодым господином, – хозяин махнул рукой в сторону лестницы, по которой поднялся Дуглас. – Никто толком ничего о них не знал. Просто муж и жена, без детей. У них было много денег. Они купили себе дом и землю и начали хозяйничать. Соседи их недолюбливали, но этому не следует придавать слишком много значения. Как ты знаешь, люди вообще недолюбливают чужаков, даже если эти чужаки и прибыли всего-навсего из соседней долины. Завистники у них тоже водились, этого не отнимешь, но, опять-таки, завидовать чужому благосостоянию – одно, а убивать того, кому позавидовал, – совершенно другое…

– Так тех двоих убили? – спросил Конан. Хозяин кивнул.

– Это случилось года через два после того, как они приехали. Никто ничего не видел. Просто в один прекрасный день обоих обнаружили мертвыми.

– Глубокая рана на затылке, нанесенная длинной иглой? – быстро спросил Конан.

Хозяин с печальным видом кивнул.

– Именно так. И тогда возобновились разговоры о Бааван. Это ее излюбленный способ убивать. Так повествовалось во всех легендах о ней.

Люди боялись выходить из домов с наступлением темноты. Запирали на засовы ворота, закладывали ставни. Сидели, спрятавшись за стенами своих домов, и дрожали. Но время шло и, как ты понимаешь, людям надоело бояться. Тем более что убийства больше не повторялись. Бааван не возвращалась.

Постепенно мы поверили в то, что она ушла – или впала в спячку, как считали некоторые. Конечно, мы понимали, что она может опять пробудиться и вновь напасть на кого-то из нас, но так уж устроен человек: в одних случаях трусливый, в других он безрассуден и предпочитает не обращать внимания на возможную опасность.

– Ты прав, – кивнул Конан. – Полагаю, мне следует быть более осмотрительным.

– Берегись, – предупредил хозяин, – ты направляешься как раз в сторону той деревни, где Бааван объявилась впервые.

– Поверь мне, я буду очень внимателен ко всему, что встречу на пути подозрительного, – заверил его Конан. – Если мне удастся напасть на след Бааван, я уничтожу чудовище и привезу сюда его голову, чтобы избавить здешних жителей от страха. К тому же у меня имеются собственные причины отомстить этой гадине, ведь она зарезала ту славную девчонку, с которой я хотел провести ночь!

Молодой Дуглас заставил Конана несколько раз повторить рассказ о Бааван.

И с каждым разом юный граф делался все более мрачным.

– У меня складывается такое ощущение, будто кое-что из рассказанного тобой я нынче ночью видел во сне, – признался он. – А некоторые вещи я и вовсе знал заранее – прежде, чем ты о них заговорил. Я не могу вспомнить, кто и когда рассказывал мне о них. Просто я знал их всегда – и никому этого не открывал.

Конан кивнул.

– Такое случается.

– Помнишь, я говорил тебе о том, что не могу больше сидеть взаперти в отцовском замке? – продолжал Дуглас. – Какая-то сила звала меня выйти наружу и увидеть великий мир. Но чем дальше я путешествую, тем более тесным кажется мне мир, который нас окружает. Как будто все предопределено здесь заранее. Как будто кем-то уже решено, что я не увижу ничего, кроме этих равнин и долин, кроме тех гор, что начинают подниматься на горизонте… А те волшебные страны, где живут черные люди, а сочная зелень растений сплетается в воздухе и цветы вырастают размером с большие блюда, – тех стран не существует вовсе…

– Они существуют и, если ты не будешь малодушничать, Дуглас, ты увидишь и их, – заверил своего спутника Конан.

Однако Дуглас лишь безнадежно качал головой.

– Для меня нет никакой надежды. Я обречен холить по короткой дороге, которую протоптали для меня другие…

– Вероятно, поэтому тебя и не любят женщины, – заявил Конан. – Какой охота проводить время с мужчиной, который только и делает, что жалуется на судьбу! Будь ты хромым и горбатым, больным или бедным, тебя еще можно было бы понять. Но ты – молодой красавец, ты знатен, у тебя богатый отец, рано или поздно ты сам сделаешься хозяином великолепного замка. Твое настроение попросту оскорбительно для тех, у кого нет и малой толики твоей удачи!

– В том-то и дело, что нет у меня никакой удачи! – воскликнул Дуглас и с отчаянием ударил себя кулаком по бедру. – Я не в силах объяснить этого даже тебе. Какое-то темное несчастье окутывает мою судьбу. Если бы я мог разрушить чары…

– Только не говори мне, что ты заколдован, – сказал Конан, которого неожиданно стали нервировать эти мутные намеки.

– Нет, это не колдовство… Я унаследовал мою судьбу вместе с кровью. Я ведь так и не узнал от отца, кем была моя мать!