Альмира Илвайри - Крылатая дева Лаэрнике Страница 18

На дозорной башне шло круглосуточное дежурство, — отсюда, с высоты, можно было отслеживать деятельность в лагере врага. Кроме того, Алькасар переговаривался с городом световыми сигналами по системе, напоминавшей азбуку Морзе. Этот код знали несколько человек, включая дона Родриго здесь и падре Антонио в городе.

Лаэрнике переживала из-за того, что невольно оказалась причиной войны. Она помогала защитникам замка как могла — готовила еду, ухаживала за ранеными (у нас уже было четверо с легкими ранениями). Я почти все время была с ней, лишь иногда отвлекаясь на помощь брату Федерико по всяким военно-инженерным делам.

На третий день осады, во время затишья брат Федерико облачился в монашескую рясу и провел для нас рождественскую службу, короткую по случаю войны. А на следующий день после Рождества он обвенчал дона Родриго и Лаэрнике. Венчание было скромным — ни торжественных церемоний, ни нарядных одежд, лишь Крылатая сменила свой серый плащ на голубое платье, сшитое для нее еще до отъезда в Алькасар. А мы так и пришли в доспехах, и после немедленно разошлись на боевые посты. И в первую брачную ночь молодых супругов де Альвез я вместе с братом Федерико дежурила на башне, охраняя покой их любви.

— 10-

Теперь мое постоянное присутствие рядом с Крылатой перестало быть необходимым — Лаэрнике обрела своего настоящего защитника. А на меня легли обычные воинские обязанности. Я вместе со всеми обороняла замок, чинила оружие, изготовляла арбалетные болты. Я проводила много времени в кузнице — у меня был скромный опыт в кузнечном деле, и сейчас он пригодился.

И я почти физически ощущала, как тает, тает тот остаток времени, когда я могу видеть Лаэрнике и говорить с нею.

Но Лаэрнике сама не забывала меня — она старалась каждый день ко мне забежать, хотя бы ненадолго. Когда я работала в кузнице, она приносила мне воды в кувшине и оставалась сидеть на грубо сколоченной деревянной скамье, задумчиво глядя, как полоска раскаленного докрасна металла превращается под ударами моего молота в арбалетный болт или наконечник стрелы. Она говорила, что огонь и раскаленный металл чем-то похожи на меня… Но у нее тоже были свои дела, и немного посидев, она уходила. А у меня после ее визита прибавлялись силы, словно она передавала мне какую-то частичку своей энергии.

По вечерам, если было затишье, дон Родриго освобождал меня от воинских и прочих дел, чтобы я прислужила Крылатой. На самом деле он давал нам возможность лишний раз пообщаться. Отмывшись от копоти и грязи, я приходила к ней. Я расчесывала золотистые волосы Лаэрнике и укладывала в прическу, — теперь это у меня получалось гораздо лучше, чем несколько месяцев назад. Я втирала ей в тело ароматические масла. На ночь я читала ей Библию. Так получилось, что сейчас мы читали Евангелие от Иоанна, которое я любила больше всего; теперь я ощущала в нем какой-то особенно глубокий, космический порыв, и в душе моей словно гудели паруса, наполненные невидимым ветром… Я чувствовала — приближается время Перехода, и душу сжимала щемящая грусть — ведь скоро я расстанусь с Лаэрнике и видимо, навсегда. Но я была за нее спокойна — теперь у нее есть любящий и заботливый супруг, и это главное.

Лаэрнике чувствовала мою тоску. Однажды, когда я закончила чтение и закрыла Библию, она подсела рядом и обняла меня тонкими горячими руками:

— Альмира! Ты грустишь оттого, что тебе скоро уходить?

— Да, Лайни, — я погладила ее волосы и белое оперение крыльев. — Причем я уйду не в соседний город, а в другую реальность… Ты для меня как дочь, и мне грустно с тобой расставаться.

— Ты мне тоже как мама, — Лаэрнике приласкалась ко мне. — И мне тоже грустно… Но для Господа нет расстояний. Даже между мирами! Альмира, знаешь что? Когда ты будешь там, у себя, ты просто обо мне подумай. Представь, как будто ты берешь меня за руку. Я почувствую, правда! И ты почувствуешь, что я рядом! А еще, — она взяла мою руку и положила ладонью себе на живот, — у нас с любимым будет дочка. И я назову ее Альмирой, можно?

Я уложила ее в постель и закутала одеялом:

— Лайни, ваша дочь сама попросит себе имя. Но если ей понравится мое, я буду рада. Доброй ночи, моя хорошая, — поцеловав ее в лоб, я вышла.

Поняв, что Алькасар так просто не взять, альбинайцы переменили тактику. Теперь они бросили все силы на штурм города. Сообщения, передаваемые падре Антонио с колокольни собора, день ото дня становились тревожнее. То там, то здесь альбинайцы прорывались на стены. Становилось ясно, что если так будет продолжаться, то город падет.

Мы собрали небольшой военный совет. Дон Родриго, разрывавшийся между желанием защитить Крылатую и помочь городу, предложил выслать на подмогу горожанам часть нашего гарнизона, которую он возглавил бы сам. Мне с Лаэрнике, братом Федерико и остальными воинами предполагалось оставаться в Алькасаре.

— Нет, — возразила я. — Это бессмысленно. Ваши тридцать человек ничего не изменят. И еще чего доброго, вы погибнете сами и оставите Лаэрнике молодой вдовой.

— У вас есть лучшее предложение, сеньора Илвайри? — с недовольной ноткой спросил дон Родриго.

— Да, — ответила я.

— И что вы предлагаете?

— Главная цель альбинайцев — заполучить Крылатую, так ведь? Они штурмуют город, чтобы морально воздействовать на защитников Алькасара. Но если они увидят своими глазами, что Крылатая покидает замок, они оставят и замок, и город, и ринутся за ней.

— Вы предлагаете Лаэрнике улететь? — спросил дон Родриго. Брат Федерико понял, к чему я клоню:

— Вы предлагаете кому-то сымитировать уход Лаэрнике?

— Да, — подтвердила я. — И этим кем-то буду я. Брат Федерико, помните, вы рассказывали о человеке, построившем парус-крыло? Нам нужно сделать такое же. На нем я улечу, в плаще Лаэрнике. Если меня примут за Крылатую, я уверена, часть войска двинется за мной. Это позволит городу продержаться до прихода подкрепления.

— Сеньора Илвайри, я ценю вашу самоотверженность, — проговорил дон Родриго, — но то, что вы предлагаете — это самоубийство. Для вас.

Я вздохнула.

— Дон Родриго, вы не все знаете о Скитающихся… Я не могу умереть в вашем мире. Смертельная опасность просто инициирует Переход. Я исчезну из вашей реальности, только и всего. И это дополнительный довод в пользу моего плана — какое-то время альбинайцы будут думать, что Крылатая таинственным образом исчезла, и оставят вас в покое.