Александр Борянский - Гней Гилденхом Артур Грин Страница 18

Я размышлял, мы шли, я думал о жрецах, о том, почему у хнумов нет оружия, и так промелькнули два часа, три, четыре — половина ночи. Я думал о сущности расстояния, когда покой ночного леса прервал приглушенный вой.

И следом, словно в назидание, раздался короткий звук: «Гау!» Вой тут же оборвался.

Лайк и Квинт, как по команде, остановились. Квинт погасил фонарь.

— Волки! — сказал Квинт.

— Собака! — сказал Лайк.

Они говорили очень тихо, но мне казалось, что голоса их наполняют лес грохотом. Рука моя сама легла на рукоять, и каждая мышца напряглась независимо от воли.

С обычным волком все просто, сказал жрец. Но собака из Волчьего Замка — совсем другое дело. Встречается редко, но если уж встретится, то без «лесного зверя» с перекрестьем — отточенным, выполненным по всем правилам — не обойтись. И волки при ней становятся другими. А если к тому же придется сражаться на болоте…

— Ночью селентинец сильнее всех, — произнес Лайк.

— Да, — подтвердил Квинт Арета.

— Потом наступит утро — не лучшее время. И собака пойдет по следу.

— Да, — подтвердил бригадир.

Я, как умел, попытался объяснить, что по следу собака не определит, кто прошел мимо, рыцарь или нищий изгой; что Волчий Замок, родина собак-оборотней, давно разрушен, разорен, а если там одни волки, то они двинутся на Храм, а в Храме их во имя Луны встретят. Но, видимо, у меня не получилось.

— Это заслон, — сказал Лайк.

— Ты должен? — спросил Квинт Арета.

— Что?

— Пройти.

Лайк не ответил. Он сказал:

— Надо убрать собаку. Волки легче теряют след.

Короткий, как слово, низкий лай вновь оборвал вой на первом же торне. Эта собака не была приблудной псиной, поджимающей хвост перед волками. Она была главнее волков, сильнее, разумнее. Это был все-таки сверхволк — собака из Замка.

— Вперед! — совсем тихо, но страшно выговорил Квинт Арета Артур Рейз, и ладонь его легла на «синее око» и «желтый лик». Только сейчас легла, после решающих слов. Тусклое сине-желтое мерцание прекратилось.

— Кто-то должен пройти! — прошептал Лайк. — Так хочет Луна!

— Вперед! — повторил Квинт Арета и сделал первый шаг.

СОСТОЯНИЕ ПЯТОЕ. НА ДАРКДВАРРОН!

Все здесь было мертвым.

Черная стена, свордов двести длиной, возвышалась над каменной пустыней, и даже горы, вот уже какой день наблюдающие за нами, не умаляли ее величия.

Угрожающе-рокочущее слово Аргронд — так назывался этот замок во времена, когда он еще был замком. Пожар разрушения окрасил руины в непроницаемый черный цвет, но до конца испепелить все не смог. И памятник восточной войны стоял, заслоняя собою небо.

Справа стена закруглялась, пытаясь породить башню, однако усилия ее были тщетны. Мертвецы бесплодны, единство черных стен и черных башен осталось лишь в исчезнувшей памяти мертвых защитников. И в моем воображении. Я представлял, как выглядел замок, возведенный единым монолитом; как жили, о чем думали те, кто обитал внутри таких стен…

Я подбросил синий золотой и поймал его. Солнечный лучик соприкоснулся с чистым металлом, монета вспыхнула синим пламенем. С тех пор, как нас окружили горы, последний золотой из Златограда стал моим талисманом.

Я всегда верил, что золото может все. Да и кто в Селентине не верит в его волшебную силу? Золото — это рыцари и корабли, тяжелые доспехи и укрепленные замки, это свитки поэтов и философов, право попасть в Храм и право жить в столице. Однако здесь, внутри горного кряжа золото было бессильно. Сколько нужно монет, чтобы восстановить Аргронд? А чтобы он стал настоящим селентинским городом? И есть ли вообще в природе металл искомого цвета?..

Лайк оторвал взгляд от черной стены, в который раз достал карту и разгладил ее на колене.

Я тряхнул заплечным мешком. Он был неприятно легок.

…Холод перевала. Ветер в лицо. Горы. Горы из легенды. А потом мы спустились и я понял: освоенное Республикой пространство позади. Мы в краю, где властвуют иные законы.

Лайк спешил. Он хотел войти в Даркдваррон под новолуние. В этом было что-то сумасшедшее, фантастическое. Самое страшное время в году и самый страшный замок на земле встретились — и Лайк Александр помогал им слиться воедино.

Итак, мы должны вдвоем взять город.

Мы должны взять город, ставший проклятьем и бедой Королевской Республики, город, об который разбились армии.

Мы должны сделать это под новолуние.

И самое невероятное — то, что я верю в это.

Блаберон, он заставил меня поверить! Всем! Своим видом, разноцветным золотом в мешочках, словами в Храме и молчанием после него. Он сказал все, что хотел, и теперь лишь отвечал.

Да. Нет.

Какая сила погнала меня сюда, что так круто развернуло мою судьбу, казалось, навсегда застрявшую между прогнивших досок златоградского причала? Теперь одно из двух: смерть или победа. Если победа, то небывалая. Выше обороны Вэйборна, выше великих битв прошлого. За что мне такая слава? Разве мог представить я в самых отрешенных фантазиях…

А если смерть… Что ж, никто никогда не нападал на Даркдваррон вдвоем.

В последнее время я стал часто вспоминать Квинта Арету. Я думал и понимал: когда наступит решающий день, нам может не хватить именно бригадира с его Разрушителем.

В сердце гор любой лес был немыслимо далеким. Я не помнил дыхания леса. Я помнил лишь грозный шепот и — следом — красные точки во тьме. Ярков было не восемь. Их оказалось больше, и все они были вольфкнехтами. Шестнадцать вольфкнехтов. Шестнадцать пар: человек и волк. И мы бросились на них…

Ворота Даркдваррона. Какими они будут? Лайк свернул карту. Значит, сейчас снова — шаги, шаги… О, Луна! Дикий, отвратительный, чуждый край, и ты еще должна оставить нас, ты все меньше и меньше, почти неразличима в ночном небе!..

Да, мы бросились на них. Первой жалобно взвизгнула собака. По-щенячьи, забыв о своем главенстве над волками. Ее убил Лайк. Засвистел Разрушитель, завершил полет ударом — и вскричал Квинт Арета, торжествующе вскричал, провожая в последний путь двух или трех врагов. «Бей по глазам!» — крикнул Лайк, я ударил и вновь услыхал, как раньше: «За Коро-о-оля!!!» И вдруг я увидел, что мы не бьемся, мы прорываемся. Я рвался за тенью, за голосом Лайка, и «За Коро-о-оля!!!» раздалось уже позади, и из многоголосого «Хэ-йя!!!» оборвались только несколько «Хэ…» На какой-то торн я остановился, и еще целый торн раздумывал… но возглас «Вперед, Гилденхом, вперед!» заставил выбрать, и инстинктивно выбирая между Артур Рейзом и Александром, я выбрал Александра. «Есть что-то важное!» — скользнуло по краю сознания… А может, просто возникли впереди две пары красных глаз — там, где был Лайк, и я поднял меч, но… ярки разлетелись в стороны после легких колебаний тени Лайка, а я по инерции уже бежал за ним. Мы неслись долго. С первым лучиком, пробившимся сквозь листву, Лайк наклонился и сорвал что-то. «Это цветок ириса, — сказал он. — Теперь волки не возьмут наш след.»