В конце пути - Норт Клэр Страница 2

И так далее.

Чарли отвечал лучше, чем ожидал, хотя не знал заранее, что именно учить.

Тест сдавал только Чарли, других кандидатов в классе не было. В этом классе готовили будущих преподавателей английского языка для иностранцев. На стене висел карикатурный плакат с правилами употребления наречий. Кто-то оставил включенным проектор, и тот противно попискивал. Чарли закончил на двадцать минут раньше и задумался, прилично ли уйти прямо сейчас.

Не было других кандидатов и в приемной психиатра, где Чарли сидел – носки вместе, пятки врозь – и ждал собеседования.

– Ассоциации. Я называю слово, вы произносите первое, что приходит в голову.

– Серьезно? Как-то это…

– Дом.

– Семья?

– Ребенок.

– Счастливый.

– Небо.

– Голубое.

– Море.

– Синее.

– Путешествие.

– Приключение.

– Работа.

– Интересная.

– Отдых.

– Сон.

– Сны.

– Полет.

– Кошмары.

– Падение.

– Любовь.

– Музыка.

– Люди.

– …Люди. Простите, мне и правда это первое…

– Смерть.

– Жизнь.

– Жизнь.

– Все живое.

Получив работу, Чарли первым делом позвонил маме, и та очень обрадовалась. Она, конечно, и представить себе не могла такой карьеры для сына, никак не могла, но раз там гарантирована пенсия и хорошая начальная зарплата, и раз ему по душе…

Вторым делом он стал искать свой индивидуальный номер налогоплательщика. Без номера, сказали в управлении в Милтон-Кинс, Чарли не зарегистрируют в налоговой.

Глава 4

Мир сделал оборот.

…в краю гор…

…в краю грифов и парящих орлов…

…в Куско вестник Смерти заказал очередной кофе из кафе напротив гостиницы, посмотрел на черноглазую черноухую собаку у своих ног, вздохнул и произнес:

– Да я бы и рад. Только тебя через таможню не пропустят.

Собака не сводила с него взгляда – неподвижная, терпеливая, без ошейника, неопрятная, зато откормленная. Она молча шла за вестником Смерти от хижины мамы Сакинай; ждала под проливным дождем у порога каменной лачуги, где спал Чарли, пока угрызения совести не вынудили его толкнуть деревянную дверь и впустить собаку. Внутри она тихо сидела в нескольких футах от него – не выла, не скулила, – а потом брела за ним следом по древнему пути назад в город.

– Послушай, – объяснял вестник сперва по-английски, затем по-испански, поскольку не знал родного языка мамы Сакинай. – Твоя хозяйка не умерла.

Чарли не добавил «пока». Это слово вдруг показалось ему непристойным.

Собака не отставала. Следующей ночью, когда они дремали рядом у старинной дороги, Чарли почудились шаги в темноте, поступь костяных ног по древним камням – в глубь гор, по тропе, которую высекали мертвые и использовали живые. Он вздрогнул, перевернулся на другой бок, собака прильнула к нему теплым телом, и оба пролежали без сна, пока луна не уползла за горизонт.

Днем Чарли пришел в Куско и вместо того, чтобы готовиться к отъезду, стал бегать по городу в поисках дома для упрямого животного. Помог счастливый случай, и Чарли передал собаку автомеханику. Его дочь-подросток – синяя спецовка поверх футболки, лицо в смазке – при первом же взгляде на собаку воскликнула:

– Дай ухо! – и ухватила псину за ухо.

Та вырвалась, девочка захохотала:

– Дай хвост! – и сцапала хвост.

Собака выдернула хвост, девочка вновь поймала ухо, потом хвост, потом ухо, потом хвост, потом…

…наконец они покатились по траве, пыхтя от удовольствия.

– Чье животное? – спросил более осмотрительный отец, стоявший рядом с вестником Смерти.

– Одной пожилой женщины, которая жила в горах.

– Ага. Она умерла?

– Да. Умерла. От старости.

– Вы ее родственник?

– Нет. Меня прислали в знак уважения. Она называла себя последней представительницей своего народа и говорила на языке, которого больше никто не знает. Мой начальник любит выказывать уважение.

– Ясно! – Лицо механика озарило понимание. – Вы этнограф!

Вестник Смерти с улыбкой кивнул и решил запомнить это объяснение на будущее – вдруг пригодится.

– У вас футболка местной команды? – спросил он у механика.

Девочка со смехом каталась по земле в обнимку с новым другом.

– Да, клуб у нас небольшой, но дела идут хорошо. В прошлом году мы были призерами регионального этапа национального футбольного кубка.

– Где бы мне купить такую футболку?

Глава 5

– Беда с этим «Арсеналом»: он отлично играет первую половину сезона, потом все гробит и занимает четвертое место…

– Фанаты крикета – не то что ваши регбисты…

– Отправка поезда задерживается в связи с неполной комплектацией поездной бригады…

– У вас есть что-нибудь вегетарианское?

– Я горжусь своей новой транспортной политикой: цены честные, а воздух в Лондоне – чище!

– Уже четыре месяца на аварийных источниках питания. Четыре! Попахивает большим политическим переворотом, а?

– Дорогая, не надо скандала.

– …влажность зимой, и когда белье сушишь, проступает черная плесень, та самая, которая опасная, черная, от нее может…

– Человек умирает дважды. Первый раз – когда он умирает, второй – когда о нем забывают.

– Как тебе новая работа? Ну и ну. Да, это тебе не страхование…

В самолете из Лимы в Лос-Анджелес рядом с Чарли в премиум-эконом-классе (по мнению Смерти, его вестникам неприлично летать экономом, а бизнес-классом не подобает) сидела женщина и ахала:

– Ой-е-ей! Боже! И сколько вы уже так работаете?

– Чуть больше недели.

– Вы видели, как люди умирают?

– Нет.

– Вы вестник Смерти, но не видели, как умирают?

– Нет. Я ухожу раньше.

– Кошмар. Наверное, хуже не придумаешь – смотреть в глаза человеку и знать, что он умрет? Ужас, да?

Чарли обдумывал вопрос, вино от авиакомпании перекатывалось в пластиковом стаканчике, соленые крендельки от авиакомпании липли к зубам. Наконец вестник сказал:

– Вроде бы нет. Пока что все… по-моему… пока что все нормально.

Соседка открыла рот от удивления, отвернулась и до конца полета больше ни разу не взглянула на Чарли. Его это слегка опечалило, однако, поразмыслив, он решил, что подобная реакция отчасти понятна.

Как и было положено, как и было предсказано, Смерть пришел к маме Сакинай. Он сел с ней рядом, они немного поговорили, и Смерть сказал:

У меня, конечно, было много разных вестников. Разумно, когда вестник – из смертных, мост между этим миром и следующим. В старину я использовал орлов, но люди быстро перестали их замечать – летит себе птица в небе, – и я отправился в Итаку, где орлы парили, оракулы вещали, а просители верили. Однако тут Одиссей попал в переделку; не помочь ему было бы невежливо; впрочем, если честно, пришел я по зову Пенелопы, хоть и не подчинился ее велению. У берегов Те-Вахипоунаму всплыли киты и жутко завращали глазами, предрекая бурю, – да только жрецам… Видите ли, жрецы очень любят толковать хорошо известные знаки по-новому и совсем не любят сообщать властителям правду, поэтому мое послание пропало впустую. Вы не возражаете, если я… Благодарю вас. Отвратительная привычка, я знаю, но… Вы очень добры.

На людей я переключился несколько тысячелетий назад. Нужно ведь шагать в ногу со временем. Порой выпадали большие удачи. Египет, кровавый дождь, жабы, саранча – я был под впечатлением, очень зрелищно выглядело. Мы вчетвером стояли на берегу Красного моря и прямо-таки ахали – ничего себе, вот это уровень работы! – однако фараон, как обычно, все проигнорировал, и настала ночь, и в те дома, где на дверях не было свежей крови, явился я, как и предрекал вестник. Потом монголы поскакали на запад, к людям прибыл другой мой вестник на вороном коне и сказал: «Если я говорю “много”, то имею в виду “не счесть”», однако у человечества проблемы со слухом, оно совершенно не понимает, когда его искренне предостерегают, а когда лишь проявляют любезность.