Дмитрий Миронов - Попытка Страница 2

Бошевская машинка последовала за мной, и сильно ударила по голове.

Весу-то в ней всего ничего, килограмма два, а может и меньше, но ударила она сильно, по макушке и виску, надо думать, рукояткой и корпусом одновременно.

Я много читал об "искрах из глаз", но ощутил это на себе впервые в жизни. Конечно, "искрами" назвать пережитые ощущения трудно. но на какое-то микроскопическое время я ощутил, как от удара "подпрыгнули мозги", если можно так выразиться.

Посидев на полу и отойдя от падения, я ощупал голову. Дырок вроде нет, однако синяки будут непременно. Две точки на голове болели. Завершить эскападу с гардинами и карнизом удалось лишь к девяти часам вечера, и особого желания заниматься чем-либо еще не наблюдалось. Я счел необходимым лечь спать, хотя обычно в это время только начинал входить во вкус свободного вечера перед выходными днями. Мне было нехорошо, слегка кружилась голова, и болели места ударов.

Проснулся я поздно, около десяти часов утра.

В ванной посмотрел на свое отражение.

– Да уж.. Под правым глазом налилась неприятной желтизной неширокая полоса. Было ясно, что вскорости она почернеет и будет являть собой то, что в народе называется "фонарь".

Теперь хоть из дома не выходи! Неизбежные подколки на работе, и косые взгляды в транспорте и магазинах обеспечены.

Принято считать синяк под глазом обязательным следствием пьяной драки. И вообще, украшенная фонарём физиономия производит впечатление бомжеватости, даже если ее обладатель при галстуке и в умных очках.

Потрогав пальцем синяк, я завершил утренний моцион и вернулся в комнату. Бесцельно побродив от телевизора к шкафу с книгами, и включив наконец телевизор, я обнаружил некую непривычность происходящего.

Всякий раз, когда позднее утро заставало меня дома, а не на работе, кот обязательно путался у меня под ногами, намекая на тот факт что, мол, пора бы, наконец, озаботиться утренним меню. И что лично он, например, начинал бы своё утро именно с инспекции холодильника, а не с хождения по комнате, от которого ни малейшей пользы, ни удовольствия не предвидится. Но сегодня было тихо. Барс лежал на кресле с полузакрытыми глазами, и на мои перемещения не реагировал.

Я подсел к нему, привычно положил руку на голову, обозначая свое присутствие. Хвост чуть двинулся с места, показывая, что я принят к сведению. Я потрогал кошачий нос, он был сухим.

Н-да. Заболел, наверное. Лечить котов я не умею, не приходилось как-то. -И что теперь с тобой делать? – риторически спросил я. Вопрос был проигнорирован, как неуместный и глупый. Я был согласен. Однако не могу же я просто так смотреть на болящего…

Свитер был не первой молодости, но холод лестничной клетки он задерживал неплохо, не давая мне слишком прочувствовать разницу между теплом квартиры и промозглостью бетонной площадки, на которую выходили несколько соседских дверей. На звонок в дверь, покрытую коричневым дерматином, замок щелкнул почти сразу. Дверь отворилась, и из неё высунулся пластиковый пакет с пустыми бутылками и прочим бытовым мусором. Пакет был всунут мне в руки, затем появился второй пакет с таким же содержимым. Действо сопровождалось прозаической фразой: -"Ты вовремя!.." После чего Вовка добыл из коридора третий пакет и мотнул головой в сторону трубы мусоросборника.

Сбросив отходы жизнедеятельности соседа в приветливый зев трубы, я с сарказмом сказал:

– Ну привет! Ага, привет! – насмешливо откликнулся Вовка. -Как ты вырос, как похорошел!..

Я мрачно сообщил: -Слушай, нужна консультация.

– Что, заболел? Он посмотрел на меня недоверчиво. -Вроде выглядишь неплохо. Ну, если не считать фонаря под глазом.. Кто это тебя так? В кабаке вчера кого-то не поделил? И теперь тебя нужно исследовать на предмет других увечий?

– Нет, -отмахнулся я, это не для меня. -Понимаешь, ну.. я где-то читал, что если человек – врач, то он вообще-то знает больше о ветеринарии, чем простой обыватель.

– Что я могу знать о ветеринарии?!.. -недоуменно вопросил Вовка. -И зачем это тебе?! Я собственно, хирург, если ты еще не забыл! Причем, человеческий! Он вытащил из кармана пачку сигарет, и мы закурили. -Так что там у тебя?

– Кот вроде как заболел, а ехать с ним по морозу.. Да и не знаю я, куда ехать. Нет у меня таких знакомых. И делать что, тоже не знаю.

Вовка прищурил глаз от дыма и внимательно посмотрел на меня. -И ты решил обратиться к хирургу. Очень здравая мысль. Заметь, к человеческому хирургу! Не к кошачьему! Помирать будешь, лучше не придумаешь! Я примирительно сказал:

– Ты не возмущайся. Рассуди сам, я вообще о животных ничего не знаю, кроме того, что их кормить надо. Ну еще о ящуре слышал. У коров. А у тебя всегда была дома всякая фауна. В общем, давай, ты глянешь, если ничего не увидишь – то придется искать зверского доктора. В смысле -звериного…

Он неохотно согласился, и выбросив окурки в люк мусоросборника, мы поднялись ко мне. Вовка пощупал кошачий нос, зачем-то поднял голову Барса, осмотрел лапы, при этом кот не выражал никаких эмоций. Ему было совершенно безразличны любые манипуляции, проводимые с ним. Хотя никогда раньше он не терпел прикосновений ни от каких посторонних, появлявшихся у меня дома, кроме меня. Об этом я не преминул сообщить "человеческому хирургу".

Вовка прищурившись посмотрел на меня.

– Я конечно, не ветеринар. Но мне кажется, что я не ошибаюсь. Ему сколько лет?

Я мысленно подсчитал и произнес в пространство:

– Должно быть около тринадцати. Или пятнадцать. Где-то так.

– Ну, я так и думал – суммировал Вовка. -Он просто старый. Ста-рый! Понимаешь? Может у него и есть какая-то внутренняя болезнь, я определить не могу, скорее всего оно так. Плюс старость. Посмотри на клыки -он открыл пасть коту. -Клыки были желтые, с коричневатым оттенком у десен. Видишь? Тупые и старые. Нос сухой. Дыхание плохое, в общем, помрет он наверное скоро.

Я посмотрел на Барса. Потом на Вовку. Внутри образовалось неприятное ощущение, как при посещении безнадежного больного. Вяло поблагодарив эскулапа, я пообещал зайти "на пиво", как только появится время.

Щелкнул замок, закрываясь за консультантом. Я поправил сбившийся половик возле двери, и пошел в комнату. Взяв кота на руки, я перенес его на диван, сел рядом, и положил руку ему на голову. Было грустно и неприятно чувствовать, что я не в состоянии ничем помочь животному.

В доме было тихо, даже привычно негромко жужжащий телевизор не мешал слышать шорох бьющихся в окно снежинок.

Мысли были вялыми и серыми, как сегодняшний день, с его покрытым облаками небом. Я просидел так довольно долго. Потом не спеша поднялся, зашел на кухню, постоял там возле плиты, бессмысленно глядя на коричневую эмаль, затем снова вернулся к дивану.