Шимун Врочек - Человек из Голливуда Страница 2

Маленький гангстер усмехнулся. Из дула его револьвера струился дымок.

– Идиот! – сказал главарь в раздражении. – Что ты наделал?

Я остался стоять. Когда они ушли, я вышел из-за портьеры. Опустился на колени перед мисс Уондерли. Перед Евой. Не знаю, сколько так пробыл. Я вынул пистолет из ее руки и положил в карман своего плаща. «Ради твоих глаз, детка».

Я вышел под дождь. Раскаты грома оглушали меня, молнии ослепляли. Струйки воды стекали по моему лицу. Я шел вниз по улице. Бурлящие потоки исчезали в сточных решетках. Есть черное, есть белое. Я провалил дело, и должен вернуть долги. Все, как обычно.

Глава 2. Кинотеатр «Маджестик»

Это был ненастоящий коп. Положительный, словно из рекламного ролика. Карамель, а не едкий уксус. И он был шоколадного цвета. Первый цветной коп на его памяти.

– Просите, сэр, но здесь нельзя курить, – сказал полицейский.

Спейд затушил сигарету.

– Ваше имя?

Спейд назвался.

– До чего ж похожи, – сказал полицейский. – Просто не верится. Давно этим занимаетесь?

Спейд пожал плечами. Достал из кармана кисет, бумагу и скрутил сигарету. Это просто, когда умеешь, хотя выглядит чертовски сложным. Вставил готовую сигарету в угол рта, посмотрел на полицейского.

– А вы как думаете, офицер?

Тот невольно рассмеялся.

– Ловко вы!

Спейд улыбнулся в ответ.

– О, да.

– Вообще-то, я должен вас оштрафовать за курение в общественном месте… но уж очень здорово вы это делаете. По-настоящему. Не то, что другие. Вы приехали на конкурс?

– Мм? – Спейд не понял, о чем говорит полицейский, но решил подыграть. Всегда лучше иметь козыри про запас.

– Конкурс, конечно! Как вам наш город?

– Я еще мало видел.

– Заблудились? Хотите, я вас провожу? Здесь недалеко.

– Почему бы и нет? – Спейд поднялся.

Карамельный коп привел его к кинотеатру под названием «Маджестик». Спейду на миг показалось, что он вернулся обратно. За стеклянной стеной играл оркестр. В глазах мелькало от твидовых пальто, мягких шляп, кепок и серых плащей. Костюмы в полоску, туфли с лаковыми носами, рубашки с подвернутыми рукавами потоком вливались в фойе, оживленно переговариваясь. Звучал смех. Спейд помотал головой. Это была неправда. Абсурд. Он вернулся назад, чтобы увидеть, как его оживший гардероб идет в кино? Спейд поднял голову и встретился взглядом с самим собой, изображенным на огромном плакате.

«Бадди Рукерт», гласила надпись.

– Дадите мне автограф? – сказал полицейский, протягивая блокнот и ручку.

– Конечно. Совсем забыл. – он слышал, звезды кино делают это постоянно. – Как вас зовут?

Он написал «Фреду, настоящему полицейскому, от Джо Спейда» и поставил закорючку. Возможно, копу требовался автограф Рукерта, но он ведь не Рукерт. Полицейский расцвел.

– Спасибо, сэр! Удачи! Закуриваете вы точно лучше всех. Только не увлекайтесь, прошу вас. Бадди умер от рака горла, вы же знаете…

– Конечно знаю, – ответил Спейд. Информация подавалась как давно известная.

Когда полицейский ушел, Спейд вновь закурил, щурясь от дыма и согреваясь от сигареты. Легкие наполнились теплом. Предстоит во многом разобраться. Поток иссяк, в кинотеатр втягивались последние опоздавшие. Пробежала девушка в чем-то коротком и летнем.

Спейд проводил ее взглядом. Очень хорошо. Он не спал всю ночь и промок насквозь, словно бездомный пес – и теперь сначала пойдет внутрь, перекусит (он слышал слово «банкет»), и потом уже поработает головой как следует.

На входе в кинотеатр висели цветные рекламные плакаты фильмов – в основном с тем же Бадди в главной роли. Спейд ни одного не видел – хотя не удивительно, он редко ходил в кино. Даты на них стояли разные. И тридцать девятый. И пятьдесят четвертый. Перед плакатом, датированным сорок шестым годом, Спейд простоял дольше всего – щурясь и вспоминая. Значит, вот как сложилось.

Спейд докурил сигарету и пошел к урне, чтобы выбросить окурок. Тут его окликнули.

– Эй, друг!

Прежде чем обернуться, Спейд опустил руку в карман. Пистолет под пальцами был холодным, как долгие зимние похороны.

– Эй, друг, есть монета? – спросил бездомный.

– Нет, – сказал Спейд, разглядывая надпись у того на груди. «Если хочешь просветления, отсоси у будды».

– Ерунда! Друг, не жмись.

Спейд подумал.

– У меня есть сто долларов, – сказал он.

– Годится! – обрадовался нищий. – Я возьму.

Спейд покачал головой.

– Эта сотня дорога мне как память.

– Ну ты и скряга!

– Угу. Мне нужна информация.

– Да пошел ты!

Спейд шагнул вперед. Сгреб нищего за грудки и хорошенько встряхнул. Голова бродяги мотнулась. Надо будет вымыть руки, подумал Спейд.

– Что ты сказал, мразь?

– Ты что, никогда не слышал про политкорректность? – когда бродяга открывал рот, оттуда несло, как из сточного колодца. – Такая штука. Меня нельзя называть «мразью»… Подожди! – закричал бродяга, когда Спейд замахнулся кулаком. – Подожди!

– Мне нужна информация, а не остроумие, – сказал Спейд. Бродяга выставил грязные ладони.

– Ладно тебе, друг, не заводись. Я просто пошутил. Что ты хочешь узнать?

Спейд отпустил его.

– Для начала: как тебя зовут?

– Рокки. Это потому, что я здоровый.

Спейд решил ничему не удивляться. Здоровый, так здоровый – хотя он даже ни разу не приложил его кулаком.

– Слушай, друг, я с тобой как в фильме побывал, – сказал Рокки. – Ну ты и крутой. Во мне фунтов на тридцать побольше, а тебе похрену. Ты бы и на терминатора попер, я же вижу. Настоящий Бадди. Он умер от…

– Я знаю, – сказал Спейд. Помешались они на этом, что ли? – Хочешь сигарету?

– Я не курю. Вредно для здоровья.

Спейд поднял брови, но промолчал.

– Эй, друг, а ты малость повыше, чем я думал. Я слышал, Бадди был совсем коротышкой. Даже ниже Тома Круза.

– Может быть. – это Спейда не волновало. – Но я не Бадди. И не Том Круз. А теперь рассказывай…

Он спросил про «Маджестик». История оказалась короткая и странная. Когда-то это был студийный кинотеатр «Метро-Голдвин-Майер», но потом, когда система студий начала давать сбой, его продали. Следующий владелец едва сводил концы с концами и, наконец, разорился окончательно. Потом здесь крутили порнушку и ужастики, и устраивали какие-то странные шоу. Там, под сценой – хренова куча сломанных манекенов. А за экраном однажды, когда шла очередная порнушка, повесился то ли монтер, то ли оператор.

Его не сразу обнаружили, сказал Рокки. Так и висел, пока не протух. Потом какие-то шутники вывесили за экран один из манекенов, наполнив краской. Вот это был скандал, когда кровавое пятно расползлось по белому экрану. Прямо во время какой-то немецкой порнушки. Я, я, даст ист фантастиш.