Людмила Астахова - Ничего невозможного Страница 20

А если глянуть на беседу с иной стороны, то можно понять обеспокоенность бывшего маршала, неоднократно воевавшего с дамодарцами, из-за нового и непонятного культа «богоявляющих», набирающего сумасшедшую популярность в соседней стране. Что, если источник их странной магии (а это совершенно точно магия!) и есть тот самый загадочный рояль, который вознамерился отыскать лорд Джевидж с помощью своего личного телохранителя-волшебника. Терять Моррану было нечего, и он сказал патрону напрямик:

— Если вас так беспокоит эта секта, то поручите дело Тайной службе, пусть выяснят все на месте. Вряд ли мы с вами из Эарфирена сможем дознаться правды.

— То, чем мы с вами занимались полдня, мэтр Кил, это не дознание, это — игра ума, чистая теория, подтверждение которой и будут искать наши акторы в Дамодаре. Вы — маг, я — стратег, почему бы нам не пораскинуть мозгами на тему, понятную нам обоюдно, только с разных точек зрения.

Лорд канцлер стоял возле окна спиной к Моррану и вглядывался в окна расположенного по другую сторону парка императорского дворца, называемого Великолепный Эрдореш. И, судя по жесткой ровной линии спины, думал Джевидж сейчас вовсе не о дамодарцах. Нет, он прекрасно слышал, что говорит ему экзорт, и отвечал осмысленно, но разум его был поглощен другими размышлениями.

— Мне не нравятся эти «богоявляющие» по той же причине, что и вам, милорд. Я не понимаю, в чем суть их магии. Утверждение, что их сила исходит непосредственно от самого нашего мира, голословно, но тем не менее они колдуют, не пользуясь артефактами, и пророчат всякую чушь.

— Великий и Вечный Огнерожденный — вовсе не чушь, — довольно резко заявил лорд канцлер.

— Да сказки это бабкины… — начал было возмущаться Мор-ран, но был перебит на полуслове.

— Мэтр, зарубите себе на носу раз и навсегда, если я говорю, что Огнерожденный — такая же реальность, как мы с вами, то, значит, так оно и есть. У меня нет привычки оперировать непроверенной информацией.

Экзорт даже онемел от такого заявления.

— И откуда такая… такие точные сведения?

— Откуда надо, — нетерпимо рыкнул Джевидж. — Пусть вас не интересует источник, просто добавьте существование Огнерожденного к неопровержимым фактам, вроде рассвета и заката, и учтите его в своих дальнейших рассуждениях. Итак?..

Морран послушался и учел.

— Тогда получается, что не такая уж они и секта, эти «богоявляющие». Получается, они тоже знают о реальности… Великого Л'лэ и сказками его не считают.

Это имя… Молодому магу показалось, что у него язык покрылся корочкой льда, когда он пытался с первой попытки вымолвить его.

— Получается так. И чего же, по-вашему, они хотят? — продолжал расспрашивать Джевидж.

Теперь он повернулся к телохранителю лицом, пристально вглядываясь в телохранителя.

— Его пришествия, должно быть. Или еще какого-то явления. Откуда-то же они черпают свои силы. Так, может, в самом… Великом Л'лэ?

— Считаете, что магия может работать без воплощения?

— Теперь… теперь я даже не знаю… — растерялся Морран.

— Вот и я теряюсь в догадках. Но их пророчества меня беспокоят с той точки зрения, что они очень сильно мутят воду в Дамодаре. Тамошние клирики ведь тоже не дремлют. Зачем им реальное проявление силы какого-то Древнего? Как-никак конкурент.

— А вдруг «богоявляющие» всего лишь шарлатаны?

— Тогда нам стоит волноваться только об относительной политической стабильности в Дамодаре, — развел руками Джевидж. — Но что-то подсказывает мне — никакие они не шарлатаны. Моя жена называет это чувство интуицией, а профессор Кориней — ягодичным нюхом.

Любовь отрекшегося волшебника к слову из четырех букв, обозначающему часть тела пониже спины, была общеизвестна в доме по Илши-Райн и никого особо не смущала. Даже миледи с ее изысканным воспитанием взирала на столь вопиющее безобразие сквозь пальцы. А толстый медикус-сквернослов вовсю пользовался своим положением личного врача канцлера — делал, что хотел, говорил, что в голову взбредет. Но и лечил милорда на совесть. Только пожив несколько месяцев с Джевиджем под одной крышей, Морран понял, насколько тяжело и серьезно тот болен. Оттого и характер несахарный, должно быть. В начале весны после тяжелых переговоров с шиэтранцами открылась у канцлера язва, и дней пять он пролежал пластом, не в силах даже глазами пробежать по бумагам. Так половина его департамента толкалась все это время на первом этаже, несказанно выводя из себя охранников своей бестолковостью и пренебрежением правилами безопасности. Видит ВсеТворец, только усилиями мэра Коринея и подняли на ноги милорда Джевиджа. А когда у того началась кровавая рвота, то почти что с того света достал его толстозадый доктор — честь ему и хвала.

У самого Моррана отношения с Коринеем не складывались, они обоюдно друг друга старались избегать из нежелания портить себе нервы. Отрекшийся и боевой маги — не самые лучшие компаньоны для игры в карты. И тут ничего нельзя поделать. Совсем. Чтобы раньше времени не «взорвать» Шиэтру, эскадра Гутторна должна отправиться к маголийским берегам как можно скорее. Разумеется, сохранить в полнейшей тайне ее выход не получится, но можно хотя бы отсрочить момент, когда Его Великокняжеское Высочество Тедельмид Седьмой узрит такое чудовищное ущемление своих интересов в южных морях. Молодому и честолюбивому монарху Шиэтры тесна была шкура отнюдь не маленького Великого княжества, ему хотелось не только расширить площадь своего государства, но и примерить императорскую корону. И, как назло, рядом не нашлось обленившейся Кехтаны с практически бесхозными землями, которые можно было бы откусить. Страны-соседки не желали удовлетворять амбиции Великого князя, зловредно сплотились и несколько раз дали решительный отпор территориальным притязаниям Шиэтры. Оставались только заморские колонии. Поэтому любая попытка Эльлора укрепиться на побережье Южного океана воспринималась шиэтранцами как публичное и тяжкое оскорбление, как плевок в лицо. Росс впервые познакомился с Тедельмидом, тогда еще наследником престола, пятнадцать лет назад, и они сразу друг другу не Понравились, практически с первого взгляда. Стройный, высокий и златовласый красавчик княжич показался ветерану двух войн пустоголовым дурачком, а шиэтранец, воспитанный в культуре, где физическому совершенству придается почти сакральное значение, воспринял маршала Джевиджа чуть ли не грубым животным в эполетах. Спустя несколько лет хромой канцлер тем более не смог вызвать у Великого князя ни малейшей приязни. Явное увечье второго лица в Империи воспринималось исключительно как неуважение к остальному миру. Высокомерная физиономия канцлера искоренению такого заблуждения тоже не способствовала. Его императорское величество Раил знай посмеивался над брезгливой сдержанностью собрата-помазанника, Джевидж в свою очередь не скупился на презрительные ухмылки, адресованные шиэтранскому владыке. Ни своей хромоты, ни болезненного вида Росс не смущался, они просто мешали жить, и все. А главное — Фэйм любила его всяким. Мысли о жене плавно скатились к мыслям о новорожденном сыне, заставив Джевиджа закрыть лицо и закусить губу.