Лоис Буджолд - Священная охота Страница 20

Ингри отвел глаза.

— Я знаю. Это мой волк.

— Если та темная тварь — волк, то я — королева Дартаки.

— Мой волк всегда был странным… Однако он скован.

— Хм-м. Можно мне коснуться вас?

— Не знаю, насколько это… безопасно.

Брови Халланы поползли вверх; она оглядела Ингри с ног до головы, заставив его остро ощутить, как грязен его дорожный костюм и какая разбойничья щетина на лице.

— Пожалуй, отрицать опасность я не стану. Йяда, что ты видишь у него внутри?

— Видеть я ничего не вижу, — с несчастным выражением лица ответила девушка. — Похоже на то, что леопард чует волка, а я подслушиваю… поднюхиваю, если можно так выразиться. Каким-то образом до меня доходят эти незнакомые ощущения. Там действительно таится темный дух волка, который ты увидела, — по крайней мере пахнет он темным, как опавшие листья, старое кострище и лесные тени. И еще что-то третье… шепчущее. У него очень странный запах. Едкий.

Халлана кивнула.

— Я вижу его душу — своим духовным зрением. Я вижу темного духа. Я не вижу и не слышу ничего третьего. Оно ни в коем случае не порождение Бастарда, не порождение духовного мира, которым правят боги. И все же… его душа имеет странные извивы. Прозрачное стекло, которого не видит глаз, может быть обнаружено на ощупь. Я должна рискнуть проникнуть глубже.

— Не надо! — в панике воскликнул Ингри.

— Госпожа, следует ли… — пробормотала служанка, на лице которой отразилось беспокойство. — Особенно теперь…

Губы Халланы беззвучно произнесли что-то похожее на ругательство.

— Нужно подумать.

В этот момент раздался стук в дверь: вернулась дуэнья в сопровождении слуг, нагруженных подносами, и человека, которого Халлана назвала Бернаном; он тащил большой деревянный ящик. Бернан оказался жилистым пожилым мужчиной с внимательными глазами; его зеленый кожаный камзол был прожжен в нескольких местах, как у кузнеца. Бернан с явным удовольствием принюхивался к подносам, когда их проносили мимо, и не он один: аппетитный запах мяса со специями и жареным луком, доносившийся из-под крышек блюд, сразу напомнил Ингри, как он голоден и устал.

Лицо Халланы просветлело.

— Вот и хорошо, сначала поедим, а потом начнем думать.

Слуги быстро накрыли стол в маленькой гостиной, после чего волшебница отослала их, добавив, что предпочитает, чтобы ей прислуживали ее собственные люди, и шепотом поделившись с Ингри:

— Я сейчас устраиваю такой беспорядок, что не решаюсь есть при посторонних.

Ингри предусмотрительно отправил дуэнью ужинать в общий зал и не велел ей возвращаться, пока ее не позовут. Бросив на Халлану любопытный взгляд, женщина неохотно удалилась.

Бернан доложил, что кони благополучно размещены в конюшне храма, колесо тележки починено, а на ночлег волшебницу ждет к себе местная целительница, обучавшаяся когда-то в Сатлифе. Ингри, хоть ничего такого не планировал, оказался за столом с женщинами. Бернан поднес всем чашу для омовения рук, а жрица быстро пробормотала молитву.

Херги повязала своей госпоже салфетку размером со скатерть и стала помогать, ловко подхватывая падающие кубки, опрокидывающиеся кувшины, разлетающиеся куски жаркого; чаще всего ей это удавалось, хотя и не всегда.

— Пейте свое вино, — посоветовала волшебница. — Через полчаса оно прокиснет. Мне нужно будет покинуть гостиницу до того, как хозяин обнаружит, что с пивом в бочках тоже не все в порядке. Ну, зато все блохи, вши и клопы не переживут моего присутствия, так что, пожалуй, обмен будет равноценный. Лучше мне не задерживаться: иначе подохнут и все мыши, бедняжечки.

Леди Йяда была, по-видимому, также голодна, как и Ингри, и за столом на некоторое время воцарилось молчание. Халлана наконец нарушила тишину, решительно поинтересовавшись природой несчастья Ингри, связанного с волком. У Ингри, несмотря на голод, перехватило горло, но все же он сумел пересказать Халлане свои путаные воспоминания о давних событиях — более подробно, чем поведал о них Йяде. Обе женщины слушали его завороженно. Ингри несколько смущало то, что Бернан, удалившийся со своей тарелкой на скамью у окна, и Херги, умудрявшаяся что-то жевать, не прекращая ухаживать за своей госпожой, тоже слушали его рассказ. Что ж, слуги храмовой волшебницы должны уметь хранить секреты...

— Проявлял ли ваш отец и раньше интерес к жертвоприношениям животных и древней магии Вилда? — спросила Халлана, когда Ингри кончил описывать обряд.

— Насколько мне известно, нет, — ответил Ингри. — Все это показалось мне очень внезапным.

— И почему он совершил такую попытку именно тогда? — пробормотала Йяда.

— Все, кто что-нибудь знал, погибли или бежали, — пожал плечами Ингри. — К тому времени, когда я поправился достаточно, чтобы задавать вопросы, не осталось никого, кто мог бы мне что-то рассказать. — Его ум шарахался от разрозненных обрывков воспоминаний о тех мучительных неделях. Некоторым вещам лучше оставаться забытыми.

Халлана запустила зубы в кусок жаркого, прожевала и спросила:

— Как случилось, что вы научились держать своего волка связанным?

«Вот это и есть одна из таких вещей».

Ингри потер шею, но это не принесло ему облегчения.

— Древний закон Аудара, который гласит, что тех, кто осквернен духами животных, следует сжигать заживо, ни разу не применялся на памяти даже стариков. Наш местный жрец, знавший меня с рождения, приложил все старания, чтобы избавить меня от такой участи. Как оказалось, следователь храма, посланный расследовать случившееся, постановил, что, поскольку преступление было совершено не по моей воле, а навязано мне лицами, повиноваться которым предписывал мне долг, — все равно что отрубить человеку руку за то, что его ограбили. Так что я был формально прощен, и жизнь мне сохранили.

Йяда с острым интересом выслушала эти подробности — прецедент относился и к ее случаю тоже. Ее губы приоткрылись, но потом девушка только покачала головой и не сказала ни слова.

Ингри сочувственно кивнул ей и продолжал:

— И все же меня не могли просто отпустить. Иногда я вел себя как здравомыслящий человек, но бывали случаи... Я не могу ничего отчетливо вспомнить. Так что наш жрец принялся исцелять меня. Каким образом? — спросила волшебница.

— Первым делом, конечно, он заставлял меня молиться. Потом последовали ритуалы — те древние обряды, какие только ему удалось узнать. Некоторые, я думаю, он воссоздавал из обрывков. Ни один из них не подействовал. Потом жрец переключился на проповеди и увещевания: он и его аколиты читали их сутками, сменяя друг друга. Это было самым утомительным видом исцеления. Наконец мы решили изгнать волка силой.