Анна Мистунина - Искупление Страница 20

Карий, за ним жрец покачали головами.

— Ни в коем случае, — сказал принц. — Тагрия, маги всего в каких-нибудь тридцати милях отсюда, в лесу. Их очень много. Если попадетесь им на глаза… Ты понимаешь, что тогда будет.

Тагрия кивнула. Слишком часто в последнее время она вспоминала, чтобы не понять.

— Здесь, близко?

— Да, — сказал Карий. — Они что-то готовят, очень серьезное. Вся местность от Ферра до Салианы накрыта заклятием. Нашествие готово перерасти в открытую войну, чего не случалось ни разу с тех пор, как мы захватили Долину.

— Но… все говорят, что Нашествию конец, что их почти всех истребили!

— Кто так говорит, Тагрия?

— Ох, — она махнула рукой, — да. Все эти болтуны в замке. Теперь они разучились говорить, зато отлично умеют пускать слюни.

Карий понимающе кивнул:

— Верно. Магов не истребили, хотя их потери велики. Правда, не так велики, как наши, но и нас намного больше. Все эти годы мы балансируем, ни одна сторона не может одержать окончательной победы. Теперь они, видимо, нашли способ изменить положение дел в свою пользу. Об этом мы должны сообщить императору, и как можно скорей.

Он говорил с нею, как с равной, делился тревогой, и Тагрия таяла от радости пополам со страхом — ибо знала уже, что ответит принцу.

— И сообщишь. Обо мне не тревожься, правда. Все будет хорошо.

— С тобой не бывает все хорошо, — вздохнул Карий. — Ладно, ждите меня здесь. Я вернусь, как только смогу. Скоро. Лошадей мы поймаем, но, Тагрия, не вздумай пускаться в путь — разве что не останется иного выхода. Дождись меня, хорошо?

— Да.

— Обещай.

— Да обещаю, обещаю! Только поймай моих лошадей!

Ее прервало фырканье. Тагрия вздрогнула: она опять уже успела забыть про жреца. Обернулась. Жрец Атуан покраснел, надулся, пытаясь удержаться, не смог и брызнул сдавленным смехом. С быстрым «простите меня, принц, госпожа», он выскочил за дверь.

— Лопнул, — сказала Тагрия. — С чего это он?

Карий весело улыбался.

— Не выдержал. Очень уж уверенно ты отдаешь приказы, малышка. Со мной так не говорит даже император.

— Ой… Прости!

— Не за что. Атуан просто не знает, что у тебя есть на это право.

И пока Тагрия соображала, когда это она обзавелась правом приказывать его высочеству и как бы ей получше этим воспользоваться, Карий вышел вслед за жрецом.

Мужчины вдвоем перенесли Бетарана — он не проснулся и даже начал храпеть, — уложили на скамью. С помощью грифона отловили лошадей, Тагрия надежно привязала их поодаль. Потом Карий сказал «подождите», и, ничего не объясняя, отправился куда-то вдоль берега. Атуан беспокойно поглядел вслед. Конечно же, он считал, что принц недостаточно спешит возвратиться к своим важным делам. Тагрия отвернулась от жреца и устроилась ждать в самом удобном месте на свете: между широких, вооруженных страшными когтями грифоньих лап. От Ветра исходило теплое спокойствие, как от затопленной в морозный день печи. Проснуться от кошмарного сна и обнаружить, что за окном сияет солнце, вернуться из долгих безнадежных странствий и вновь увидеть родное лицо — вот на что похожа грифонья дружба.

— Вы отчаянно смелы, госпожа.

Это жрец подошел и остановился на почтительном расстоянии. Тагрии вовсе не хотелось открывать глаза и говорить с ним. Так уютно было сидеть, прижавшись к золотой шерсти на груди зверя, чувствовать его дыхание! Все страхи отступили, словно их и не было. Чего бояться, если рядом Ветер и Карий? С ними весь мир как будто создан для Тагрии. Правда, только пока они рядом, но к чему беспокоится о том, что еще не наступило?

— Смела? Почему? — нехотя спросила она.

— Даже я побаиваюсь приближаться к грифону в отсутствие хозяина, госпожа. И позвольте вас уверить, другие дамы падают в обморок от одного его вида.

— Не хозяина, а друга. Ветер вам не лошадь! А в обморок я падаю от вида жрецов.

Грифон засмеялся. Он не издал ни звука, не взглянул на жреца, просто смеялся — молча, и его смех звенел в Тагрии счастливой музыкой.

Жрец не обиделся.

— Неудивительно, после такого недоразумения. Позвольте мне, госпожа, принести извинения вам и вашему брату, от лица храма и от меня лично.

Теперь уж Тагрии пришлось внимательно на него посмотреть. Что говорят в таких случаях дамы? Но жрец, казалось, и не ждал ответа. Он поклонился:

— Его высочество позабыл нас представить. Атуан, жрец четвертой ступени.

— Четвертой — это высоко?

— Смотря с чем сравнивать, госпожа. Высшая ступень — шестая. На седьмой только Верховный жрец.

— Понятно. Я Тагрия, — жрец ждал, приподняв брови, и ей пришлось закончить: — Баронесса Дилосская. Точнее, была ею. Сейчас я просто Тагрия.

— Мне случалось некогда встречать Мория Дилосского…

— Это мой муж.

— О… примите мое почтение, баронесса. Ваш муж погиб?

— Нет. В Дилоссе тоже заклятие.

— Верно. Но в таком случае, госпожа, вы по-прежнему баронесса Дилосская. И останетесь ею даже в случае его смерти, пока не вступите в новый брак.

«Чтоб ты провалился! Тебе-то какое дело?»

К счастью, жрецы не умеют слышать мысли, а отвечать Тагрии не пришлось — ушедший ниже по реке Карий применил Силу. Совсем немного, но Тагрия почувствовала, почувствовал жрец и, конечно же, грифон. Все трое посмотрели в ту сторону. Жрец осуждающе поджал губы.

— Не любите магию? — поддела его Тагрия.

— Не люблю оставлять следов, когда поблизости враг.

— Ох, и правда! Но тогда мы здесь уже наследили, хуже некуда!

— Это и беспокоит меня, баронесса.

Карий вернулся от реки с парой упитанных серых уток. Обезглавленные тельца болтались в его руках, будто какие-нибудь казненные преступники, оставляя на траве две кровавые дорожки. Сам принц выглядел так, словно только что решил задачу государственной важности, но тут же оказался перед новой.

— На песке следы когтей, — сказал он. — Здесь были грифоны.

— Давно? — спросил жрец.

Карий с сожалением покачал головой.

— Если бы я огляделся прежде, чем пользоваться магией, знал бы. Теперь все перекрыл след моей Силы. Думаю, Тагрия, ты можешь их зажарить, только старайся поменьше дымить. Вам с братом необходимо поесть.

Тагрия без особой радости приняла добычу.

— Нам пора, — сказал Карий. — Тагрия… Мы с Ветром скоро вернемся. Только, прошу тебя, будь осторожна!

— Буду.

Она смотрела в небо, пока грифон не стал чуть заметной черточкой в тонких перистых облаках. Потом в глазах все расплылось, задрожало: «Он опять меня бросил!» Тяжелые утки, которых, между прочим, еще придется ощипывать, оттягивали руки. Где-то поблизости строили свои жуткие планы маги, а рядом в избушке спал здоровым сном спасенный Бетаран. Тагрия бросила на землю уток, вытерла слезы грязным рукавом и отправилась к брату. Спать.