Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2 Страница 20

— То, с чем вам расстаться куда труднее, чем с деньгами, — ответил дух, сверкнув глазами. — Бывало, я отпускал людей в обмен на их сердце, разум или время…

— О чем это он? — шепотом спросил у меня Мелихаро. — Может, стоит согласиться?

— Не торопитесь, — прошептала я в ответ. — Я слышала про такие случаи: люди, вернувшись из мира духов, вскоре погибали от неизлечимой тоски, либо же сходили с ума, а последнее, видимо, означает, что в мир людей мы вернемся древними стариками и жить нам останется совсем немного… Ему нужны страдания, как телесные, так и душевные — вот что он ценит!

— Раз эта плата кажется вам чрезмерной, — потешался Ринеке, наблюдая за тем, как мы, испуганные и растерянные, переговариваемся вполголоса, — то что же вы предложите мне? Имеется ли у вас что-то дороже денег, с чем вы согласитесь расстаться?

— Может, отдадим ему коня? — мрачно предложил магистр Леопольд, склонив голову к нам. — Он точно обходится нам дороже тех денег, которых стоил бы на рынке.

— Если ему так нужен конь, то зачем бы превращать вас в оленя? — еще более мрачно ответил Мелихаро.

— Так предложите что-нибудь получше! — возмутился чародей, от страха заметно клацающий зубами. — Вам-то хорошо, будете бродить по этой треклятой дороге взад-вперед, пока не помрете с голоду, а с вашими габаритами на это пойдет препорядочное количество времени. Госпожа Каррен и вовсе будет королевой до той поры, пока милостивейшему королю не покажется, что веселее будет ее казнить. И только я, человек почти случайный, лишь из доброты душевной согласившийся следовать за вами, погибну через несколько часов в облике бессловесной рогатой твари!

Мир духов оказался еще менее приветливым, чем я предполагала, а уж досконально разобраться в обычаях и склонностях его обитателей за столь короткий промежуток времени тем более не представлялось возможным. Я вновь и вновь пыталась представить, что же может заинтересовать короля Ринеке, более всего любящего развлекаться, наблюдая за человеческими страданиями, да к тому же обладающим своеобразной поэтичностью мышления. И, в конце концов, в голове моей забрезжила неясная идея. Нет, это не было одним из тех озарений, благодаря которым спор изящно решался к удовлетворению всех сторон — мне очень не нравилось то, что я собиралась сделать, но ничего лучше мне в голову так и не пришло.

— Ваша милость, светлейший государь, — тоненьким голоском промолвила я, — у меня есть то, с чем мне расставаться крайне неприятно, но я готова пожертвовать этим, если вы отпустите нас. Я бы не стала отдавать вам это, если бы речь шла только о моей судьбе, но…

— Что же это за предмет? — оживился Ринеке. — И почему бы мне не забрать его, казнив тебя?

— Если вы убьете меня, то невелика будет его ценность, — вздохнула я. — А если я отдам его вам добровольно, то… Впрочем, вы должны сами понять, о чем я.

И я с поклоном протянула лесному королю кольцо, подаренное мне Каспаром.

Лесной дух взял его, и почти сразу недоуменное выражение его лица сменилось довольством.

— И в самом деле! — воскликнул он, рассматривая кольцо. — Что за чудная вещица!

Тут я увидела, как за его спиной дрогнули тени, качнулись листья плюща, и вновь шелестящий шепот откликнулся звоном в ушах. Ринеке с досадой отмахнулся, обращаясь к кому-то, невидимому для моих глаз.

— Не все сразу, судари мои и дамы, я и сам еще не разобрался в этом хитросплетении… — он вертел кольцо своими бледными пальцами с длинными острыми когтями, и словно читал историю, выгравированную где-то на тонком ободке. — Я вижу тут столько боли, столько обиды, столько надежды… Это кольцо — единственный знак внимания, единственный подарок, позволяющий одинокому сердцу верить, что оно любит взаимно…

Хоть я и ждала этого, но все равно вздрогнула и покраснела.

— Но еще больше сердце боится, что все обман и ложь. Ее, — король Ринеке указал на меня, объясняя теням, окружившим его, что увидел в кольце, — звали на помощь, но она заставила себя быть разумной и не поверила человеку, верить которому хочет больше всего. Кольцо связывало их, и было залогом возможной встречи, но она сейчас рвет эту связь, окончательно отказавшись прийти на помощь. Если он и впрямь любил ее и честно просил о помощи, то она предательница, погубившая его. Если же просьба была обманом, значит, никогда она не была им любимой. И впрямь, что толку забирать ее сердце? Оно и так вскоре разобьется. Что толку забирать ее разум? Он и так сделал ее несчастной.

— Так может, Ваша милость, — произнесла я, не поднимая глаз на Ринеке, — вы скажете мне, чему верить — сердцу или разуму?

— Ты сама мне об этом расскажешь, когда вернешься, — хитро усмехнулся лесной дух. — Грустные истории мне по нраву, они подчас оказываются ничуть не хуже песен.

— Вернусь? Но как вы можете знать… — встревоженно спросила я, и Ринеке, вновь приобретя надменный вид, перебил меня.

— Когда придет время — любая дорога приведет тебя сюда, захочешь ты этого или нет, и я выслушаю твой рассказ.

«И впрямь — как разумно устроено все в этом гостеприимном королевстве» — мысленно сказала я себе, поняв, что больше ничего я не выторгую. Вслух же я произнесла:

— Значит ли это, что вы отпустите меня и моих друзей?

— Вы сами по себе препорядочно скучны, — с пренебрежением молвил лесной король. — Так и быть, убирайтесь восвояси, и не забывайте в своем мире почаще благодарить меня за доброту, да рассказывать прочим, как прекрасно мое королевство.

Кольцо в руках короля поблескивало, точно раскалившись добела, и я не могла отвести от него взгляд — мне и в самом деле было невыносимо больно с ним расставаться. Несколько лет оно позволяло мне верить в то, что Каспар найдет меня, где бы я не очутилась — и когда-нибудь мы встретимся. Теперь же волшебной безделушке предстояло затеряться в мире духов и проследить ее путь не получилось бы даже у самого искусного мага. Ринеке был прав: мой разум говорил, что я верно поступаю, заметая следы, но страшная тоска одолевала меня, стоило только подумать, что с Каспаром нас больше ничего не связывает.

— Так мы можем идти? — недоверчиво переспросил Мелихаро.

— А?.. — рассеянно отозвался Ринеке, чье внимание обратилось полностью на кольцо, как это бывает у детей, увлеченных новой игрушкой. — Да, убирайтесь подобру-поздорову, вы и так едва не испортили мне празднество.

— Поторопимся, пока он не передумал! — прошипел магистр Леопольд, находившийся доселе в самом щекотливом положении, и мы торопливо попятились. Король даже не подумал бросить на нас прощальный взгляд, потеряв всякий интерес к судьбе столь ничтожных особ.