Андрэ Нортон - Берегись ястреба. На острие меча Страница 20

Кому он сможет её предать? И что именно предать? То, что представительница народа Древних хочет вернуться на место, которое когда–то принадлежало её роду? Она сама не может точно сказать ему, что ищет там. Её только влечёт в этот поиск. Она расскажет ему правду, а он пусть решает, свободен от клятвы или нет.

В долине стемнело, но путники не разжигали костёр. Фальконер казался чёрной тенью на фоне скалы, у которой сидел. Впрочем, неважно: даже днём она не могла прочесть выражение его лица. Пусть вслух ответит ей, да или нет.

— Я ищу Дом Ястреба, — начала она. — Это земля, издревле принадлежавшая моему роду, и я давно хотела вернуться туда. Я думала повернуть на восток вдоль подножия гор, а потом пройти открытой равниной.

— Ты знаешь дорогу, по которой должна идти? — спросил он, когда она замолчала.

Тирта закрыла глаза. Да, по–своему она её знала — вернее, чувствовала, что узнает, когда придёт время. Сон — или то, что его посылает, — проведёт её. Но можно ли говорить о сне с фальконером? Она задумалась. С того времени, как он нашёл и взял себе странный меч–нож, её представление о фальконере изменилось. Если действительно его народ так ненавидит и презирает то, что ценит её народ, почему же тогда он повесил это оружие себе на пояс? Ему следовало бы отбросить его прочь, как только он его коснулся!

— Знаю, — твёрдо ответила она. Не было смысла объяснять, насколько непрочны основания такого утверждения. — Но длины пути я не знаю. Он может продлиться дольше, чем твоя клятва меча. Я просила провести меня через горы. Когда мы достигнем предгорий, ты свою часть договора выполнил. Если даже срок не закончится, цель достигнута.

Когда он ничего не ответил в темноте, девушка облизала губы. Почему она так волнуется? Она ведь никогда не рассчитывала, что он будет сопровождать её до самого конца поиска. Чего же она теперь ждёт — ждёт с напряжением, которого сама не ожидала?

— Я дал клятву меча на двадцать дней, — голос его, как всегда, звучал холодно и ровно. — И буду с тобой двадцать дней — в горах, в предгорьях, в Карстене.

Тирта не понимала, почему испытывает такое чувство облегчения. Что у неё общего с этим человеком? Они чужие друг другу. Но если бы он решил по–другому, она знала, что была бы разочарована. Странное и неожиданное ощущение для человека, всю жизнь проведшего в одиночестве и молчании. Она пыталась отогнать эти мысли, говоря себе, что в предгорьях её может ждать опасность, что два бойца лучше одного. Да и сокол, казалось, теперь служит её спутнику, а способности этих птиц–разведчиков легендарны.

— Да будет так, — ответила она и подумала, что голос её прозвучал излишне резко. Но она не позволит ему понять, что надеялась на такой ответ.

Утром они поднялись на перевал. Путь вверх оказался длиннее, чем казалось снизу, тропа была неровной, и им несколько раз приходилось спешиваться и вести лошадей в поводу. Сокол сразу поднялся в небо, периодически он возвращался и сидел на дереве или скале, поджидая их, а потом всегда обменивался речами с мужчиной.

Уже миновал полдень, когда сверху из прохода они увидели равнину за горами. Теперь это была не одна страна, а множество враждующих владений. Война шла здесь уже много лет.

Основания гор скрывались в густых зарослях. Казалось, ярость Силы сюда не дошла, лес не пострадал. Тирта обрадованно глядела на деревья, ей казалось, что в такой местности легче укрыться. Она повернулась и посмотрела на восток. Там тоже виднелись тёмные полосы — скорее всего, лес.

В старину равнины Карстена считались самыми плодородными и открытыми на западе. Здесь с удовольствием устраивали фермы и хозяйства молодые, сноровистые поселенцы, которые уходили подальше от моря. Ими основаны были города и крепости.

Её народ, Древние, постепенно отступал от этих пришельцев, которые явились из–за моря в дни, ставшие теперь легендарными. Древние устраивали свои жилища дальше на востоке. В отдельных случаях вновь прибывшие проявляли враждебность, и в таких местах новые и прежние жители равнин не смешивались. Но в других воцарялась дружба и обмен знаниями, соседи жили рядом. И эти соседи тоже бывали убиты в дни, когда герцог Ивьян провозгласил её народ вне закона.

Именно на равнинах, где плодородная земля и расположены города, и происходит сейчас основная борьба. Дальше к югу раскинулись другие провинции (из одной из них пришёл в своё время Пагар), где новые поселенцы укрепились еще основательней и заняли все пространство от моря до гор.

Но вот в предгорьях, как и по их сторону гор, могут скрываться разбойники и солдаты без хозяев, ставшие грабителями и убийцами. Такие места их привлекают.

Тирта сказала об этом, и фальконер кивнул. Он махнул своим когтем. Солнце блеснуло на металле.

— Да, здесь прячется кое–кто.

Девушка увидела, на что он показывает, — столб дыма поднимался меж двух холмов. Слишком большой столб, чтобы означать костёр. Там горит что–то большое, может, ферма или дом. Но какой фермер решился бы поселиться здесь, в холмах? Или это был лагерь разбойников, разбитый теми, кто здесь представляет закон и порядок? Так люди маршала стремятся очистить от этих стервятников землю на севере.

Во всяком случае этот дым предупреждал, что нужно двигаться осторожно и скрытно. Не было смысла потерять всё, что она накопила за прошлые годы, из–за безрассудной храбрости.

К полудню они спустились в лес. Передний пони фыркнул и пошёл быстрее, торгианец тоже порысил вперёд, кобыла сразу последовала за ним. Было ясно, что животные почуяли воду. Действительно, впереди показался чистый прозрачный ручей, текущий с севера, откуда–то с гор. Уходил он на юго–запад, вероятно, впадая в реку, на которой стоит Карс.

Вблизи нашлось хорошее укрытие — сосновая роща. Горные сосны хорошо растут в этих местах. Дважды к ним возвращался сокол и каждый раз приносил в когтях молодого зайца. Тирта использовала способ, с которым познакомилась во время своих странствий: обложила костёр камнями под ветвями дерева, которое скроет дым. Она возилась под деревом, а фальконер тем временем бродил по берегу ручья и собирал сухие ветки. Развели огонь, достаточный, чтобы поджарить мясо, и с удовольствием поели. Потом костёр погасили.

Подумав, Тирта отправилась к ручью в заросли. Ещё было достаточно светло. Она разделась, решительно вошла в чистую воду, ахнув от холода, и вымылась, потом надела свежую одежду из своего скромного запаса, а снятую выстирала и, вернувшись, повесила недалеко от нагревшихся от огня камней. Фальконер наблюдал за ней, потом взял собственные седельные сумки и исчез за поворотом. Несомненно, занялся тем же.