Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула] Страница 20

Пока Кавинант переживал незнакомые ему эмоции, долина Мифиль погрузилась в сумрак ночи. Солнце опустилось за горы на западе, и хотя его свет еще мерцал на дальних равнинах, тонкая вуаль тьмы быстро сгущалась в долине. Граница тьмы быстро перемещалась по высокой горе справа, карабкаясь, словно жадный прилив по берегам дня. В наступивших сумерках Кавинант почувствовал, как опасность украдкой подползает к нему, хотя что это за опасность, он не знал.

Вскоре последняя горная гряда погрузилась во тьму, и сияние равнин начало меркнуть.

Лена остановилась и, прикоснувшись к руке Кавинанта, указала вниз.

— Смотрите, — сказала она. — Это Подкаменье Мифиль.

Они стояли на вершине пологого длинного холма, у подножия которого сгрудились строения поселка. Кавинант ясно различал дома, хотя в некоторых окнах свет едва мерцал. Если не считать большой открытой круглой площадки в центре деревни, Подкаменье выглядело несколько хаотично, словно не так давно оно свалилось с какой-то горы. Однако это утверждение опровергалось гладкими до блеска каменными стенами и плоскими крышами. А, вглядевшись более внимательно, Кавинант заметил, что Подкаменье на деле было отнюдь не таким уж неорганизованным. Окна всех строений выходили в центр.

Все строения были одноэтажными, все были сделаны из камня, с плоскими каменными плитами вместо крыш; но среди них имелись значительные различия в размерах и форме: некоторые были круглыми, другие — квадратными или прямоугольными, а некоторые — настолько неправильной формы, что больше были похожи на приземистые полые камни, чем на здания.

Пока Кавинант разглядывал подкаменье, Лена сказала:

— Пять раз по сотне людей южных равнин живет здесь — Радхамаэрли, пастухи, скотоводы, фермеры и те, кто занимается ремеслом. Но только Этьеран, моя мать, училась в Лосраате.

Указывая рукой, она добавила:

— Дом моей семьи — вон там, ближе к реке.

Шагая рядом, она и Кавинант обогнули Подкаменье по краю, направляясь к ее дому.

6

Легенда о Береке полуруком

Тьма сгущалась над долиной. Птицы забрались на вечер в гнезда на деревьях у подножия гор. Еще некоторое время они пели и звали друг друга, но их оглушительный щебет вскоре перешел в спокойное удовлетворенное бормотание. Проходя мимо домов на окраине Подкаменья, Лена и Кавинант снова услышали, как река в отдалении разговаривает сама с собой. Лена молчала, словно погруженная в какое-то волнение или тревогу, а Кавинант был слишком поглощен окружавшими его звуками сумерек, чтобы о чем-то говорить. Наступавшая ночь, казалось, была полна невидимых контактов. Так, молча, они подошли к дому Лены.

Это было прямоугольное строение, по размеру больше всех остальных домов в Подкаменье, но с такими же отполированными до блеска каменными стенами. Из окон лился теплый желтый свет.

Пока Лена и Кавинант приближались к дому, в одном из его окон мелькнула крепкая фигура и удалилась в одну из внутренних комнат.

Возле угла дома Лена остановилась, взяла Кавинанта за руку и сжала ее, прежде чем вести его к двери.

Вход был закрыт тяжелыми занавесями. Лена откинула их и провела Кавинанта внутрь. Войдя следом за ним, она остановилась. Томас быстро огляделся и заметил, что комната, в которую они вошли, вела в глубь дома, но в каждой ее стене была занавешенная дверь. Посередине стоял каменный стол и скамьи, на которых могло разместиться шесть — восемь человек. Но комната была достаточно большой, так что стол не занимал в ней господствующего положения.

По всем стенам в камне были вырезаны полки, на которых стояли глиняные кувшины, кружки и другая утварь, как явно предназначенная для кухни, так и такая, назначение которой Кавинант понять не мог. Вдоль стен размещалось несколько каменных табуретов. И все это помещение заполнял теплый желтый свет, мерцавший на гладких поверхностях и отражавшийся от камня редкой окраски и структуры.

Свет исходил от пламени в нескольких каменных горелках, по одной в каждом углу комнаты и посередине стола; но бликов пламя не давало, свет лился такой же постоянный и ровный, как от электрической лампочки. И к свету примешивался мягкий запах, похожий на запах только что разрытой земли.

Кавинант лишь бегло осмотрел комнату, как вдруг его взгляд задержался на ее дальнем конце. Там на каменной плите возле стены стоял огромный гранитный сосуд в половину человеческого роста. И над этим сосудом, напряженно вглядываясь в его содержимое, стоял крупный мужчина, похожее на ствол дерева тело которого было таким же массивным и крепким, как камень. Он стоял спиной к Лене и Кавинанту и, казалось, не подозревал об их приходе. На нем была короткая коричневая туника с такого же цвета брюками под ней, но узор из листьев, вплетенный в ткань по плечам, был точно таким же, как на платье у Лены. Его массивные мускулы вздувались и опадали под туникой по мере того, как он вращал сосуд. Тот казался чудовищно тяжелым, но Кавинант был почти уверен в том, что мужчина при желании мог поднять его над головой вместе с содержимым.

Над сосудом висела тень, не исчезавшая даже в ярком свете, заливающем комнату, и время от времени человек пристально смотрел в эту тьму, словно изучал ее, и одновременно вращал сосуд. Потом он запел. Голос его оказался слишком низким, чтобы Кавинант мог разобрать слова, но, слушая его, Томас уловил в этом звуке нечто, похожее на заклинание, словно содержимое сосуда обладало магической силой. В течение некоторого времени ничего не происходило. Потом тень начала бледнеть. Сначала Кавинант подумал, что в комнате изменился свет, но вскоре он увидел, что из сосуда появилось другое сияние. Оно нарастало и становилось глубже, и, наконец, ослепительно засверкало, заставив померкнуть другие огни.

Произнеся последние слова, человек выпрямился и обернулся. В новом ярком свете он казался еще огромнее, чем прежде, словно его конечности, плечи и широкая грудь вобрали в себя силу сияния; лоб его покраснел от исходившего из сосуда жара. Увидев Кавинанта, он удивленно уставился на него. В его глазах появилась тревога, и правой рукой он провел по густым рыжеватым волосам. Потом он, повернув руку ладонью вверх, протянул ее Кавинанту и сказал Лене:

— Что ж, дочь, ты привела гостя. Но, насколько я помню, сегодня ты у нас отвечаешь за гостеприимство.

Странная сила, мгновение назад звучавшая в его голосе, теперь исчезла. Он говорил как человек, который не слишком любит общаться с другими людьми. Но, несмотря на суровое обращение с дочерью, он казался чрезвычайно спокойным.

— Ты знаешь, что мне надо сегодня еще позаниматься с гравием, а Этьеран, твоя мать, помогает принимать новое дитя у Одоны, жены Муррина. Гость будет недоволен нашим гостеприимством — ведь в доме даже нет еды, чтобы отметить конец дня.