Gedzerath - Стальные крылья Страница 21

– «Ух ты! Посмотри, какие они огромные!»

– «Ага! Даже больше, чем у Тандерлейна! Спорим, она ими укрывается вместо одеяла?!»

Я не имел ни малейшего понятия, о чем они болтали. Может, это пегасовские «30 см в холодной воде»? Встревать в их болтовню мне абсолютно не хотелось, и я привалился к плечу одного из поддерживавших меня добровольцев, тупо смотря, как из скособочившегося фургона извлекают помятую Бабулю.

Увидев меня, старушка вновь, как прежде, всплеснула копытами и бросилась ко мне, расталкивая окруживших нас пони. Подбежав, она обняла меня, крепко прижав к себе.

– «Милая ты моя! Хорошая! Все, все хорошо!» – лихорадочно повторяла она, орошая слезами радости мою шерстку. Лишившись «поддержки с боков», я обессилено сел на снег и положил голову ей на плечо. У меня не было сил даже обнять Бабулю, и я только и смог, что просипеть ей на ухо:

– «Он рисковал своей жизнью, чтобы найти меня в том ночном лесу! Неужели ты думаешь, что Я отдам за него меньшее?». Думаю, что она услышала меня, так как снова крепко стиснула меня в объятьях под радостные выкрики других пони. Хрен их поймет, чему они там радовались…

Кажется, я зевнул. Потом еще раз. И еще. Сердце стучало, как барабан, нос забивал уже привычный малиновый запах, а вокруг стремительно разливалась темнота, быстро поглощавшая происходящее вокруг меня.

Эй! Кто выключил свет?

Глава 8. Беда не приходит одна.

Пробуждение было резким, как понос, и внезапным, как приезд линейного контроля[11]. Казалось, еще секунду назад я пыхтел рядом с приземлившимся на площади фургоном, а уже через секунду я обнаружил себя лежащим в теплой, ярко освещенной комнате. Подняв голову, я обнаружил, что лежу на большой больничной кровати, и почему-то – поперёк нее. В голове было сухо и звонко, словно в рассохшемся старом дереве, и мне с большим трудом удалось поднять голову, чтобы посмотреть перед собой… Передо мной кто-то был. Тело какого-то пегаса развалилось на соседней кровати, сонно разглядывая меня через прищуренные веки, словно он безуспешно пытался вспомнить, кто же это перед ним…

Внезапное узнавание заставило меня подскочить в воздух. В зеркале, установленном рядом с кроватью, отражался я, я сам. Вернее было бы сказать, новый я. Из глубины зеркала, черными испуганными глазами, на меня смотрела небольшая пятнистая кобылка. Шоколадного цвета шкурка пестрела большими, неровными пятнами бежевого цвета. Бежевыми были грудь, живот и попа, оба крыла и левая нога, чуть ниже колена. Бежевыми были даже лоб и мордочка, создавая впечатление какого-то рваного трико, натянутого на все тело. Грива и хвост были заплетены в перемежающиеся черные и белые косички, а на правой задней ноге по-прежнему позванивали два золотистых браслета. И как я только не посеял их во время всех перипетий? Изогнув шею, я поднес ногу к самому носу, но так и не смог понять, как эта поняша смогла их нацепить. Ни на одном из них не было видно и следа какого-либо замка, и даже при всем моем желании, я не смог бы избавиться от них без посторонней помощи. Спустившись с кровати, я осмотрел себя со всех сторон и тихо застонал. Крылья, и раньше вызывавшие удивление у других пони своими размерами, явно решили меня доконать. Я не знаю, когда и как это произошло, но… Крылья были огромными. Наружный сгиб крыла доходил мне практически до груди, в то время как маховые перья полностью могли спрятать мой хвост. Полностью развернуть и помахать ими мне удалось лишь выйдя на середину комнаты, чтобы не задеть ничего нужного и полезного в хозяйстве незнакомого для меня места. Однотипные кровати и занавески, а главное – запах, говорили мне об одном – я явно находился в больнице. В комнате я был один, пустующие койки выстроились в шеренгу вдоль стены, поэтому мне не составило большого труда отыскать место для собственного осмотра. Неконтролируемые изменения в организме пугали меня больше всякой нечисти и ч0рных вихрей, поэтому я раз за разом раскрывал и складывал крылья, пока не убедился в их полной «работоспособности».

– «Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете для такого рода разминки?» – раздался сзади меня озабоченный голос. Пискнув от неожиданности, я пулей влетел под одеяло, словно пойманная голышом перед зеркалом школьница. К сожалению, не все тело поместилось под него целиком, оставляя мою драгоценную филейную часть на всеобщее обозрение. «Хрен с ней, главное – голова спрятана...». Через какое-то мгновение, я жутко пожалел о подобном пренебрежительном отношении к собственным тылам – в мою попу, как всегда в таких случаях, внезапно, впилось что-то острое.

– «ААааааааааййййй!!!!» – огласил палату мой… писк. Да, именно писк – сведенные от ужаса голосовые связки отказывались выдавать что-либо кроме пищания умирающей мыши. Это было… обидно! Даже оскорбительно, учитывая тот голос, к которому я привык за свою жизнь!

– «Ну вот, не так уж и больно было, правда?» – вновь раздался тот же голос. Высунув голову из-под подушки, я увидел белую земнопони с короткой розовой гривой и хвостом. На ее голове красовалась небольшая белая шапочка с большим красным крестом. Такой же крест был виден и на ее бедре, а бейджик, прицепленный липучкой к белой шкурке, оповещал о том, что потренироваться в дартс со шприцами решила никто иная, как медсестра Редхарт из госпиталя Понивилля.

– «А зачем это?» – все еще жалобно пропищал я, делая попытки закопаться в кровать подальше от медсестры, с таким прискорбным энтузиазмом относящейся к своей работе. Надо будет что-то сделать с этими паническими атаками – не мог же я каждый раз пугать подкравшихся к моему филею вражин грозным писком. В следующий раз надо будет запинать обидчика до смерти, но главное – не уписаться перед этим от страха.

– «Это всего лишь витамины, которые тебе назначил наш доктор. Миссис Беррислоп сказала, что ты несла фургон от Хуффингстона, поэтому тебе просто необходима медикаментозная поддержка. Я не знаю, где находится эта деревня, но поднять целый фургон…» – она с сомнением покачала головой, набирая очередной шприц – «Хотя я впервые вижу такие огромные крылья. Может, в них все дело?». В очередной раз расправив крыло, я чуть не смел с прикроватного столика поднос с лекарствами, за что удостоился очередного укола и неодобрительного ворчания медсестры Редхарт.

– «Да я, в общем-то, тоже…» – задумчиво признался я, глядя на свое крыло. Раз уж я не мог избежать болезненных процидурок – стоило отнестись к ним философски. Однако в отместку, я решил вывалить на медсестру ворох накопившихся у меня вопросов.