Маргит Сандему - Преисподняя Страница 22

Попутно она искала и кое-что еще. Ночную тень, называемую также сладкоивником — дикое растение, которого ей не хватало для ее блоксбергского сбора. Всякий раз, останавливаясь на побережье, она искала это растение, искала его в лесах, под деревьями, не зная точно, как оно выглядит. Ханна никогда подробно не описывала его, она говорила только, что его очень трудно найти в Тренделаге. Суль надеялась найти это растение в Сконе, расположенном южнее.

Остановившись, она уставилась в пространство. Несмотря на то, что уже прошло четырнадцать лет с тех пор, как она в последний раз видела Ханну, несмотря на то, что образ ее начал тускнеть, между ними по-прежнему была связь. Связь между двумя людьми, целиком и полностью понимающими друг друга.

— Ханна, — шептала она. — Почему ты снова оставляешь меня одну? Почему этот Хемминг Убийца Фогда должен был погасить твою жизнь? Я так одинока в этом мире, Ханна! Так безгранично одинока!

6

Пока Суль блуждала по весенним, покрытым зеленой листвой буковым лесам, Лив стояла у окна роскошного дома и смотрела на грязные улицы Осло. За окном беспрестанно моросил дождь.

Она ощущала тяжесть в груди, отдававшуюся в сердце. Она нервно барабанила пальцами по оконной раме — ей совершенно нечем было заняться! За что бы она не бралась, ее мучили угрызения совести: должна ли замужняя женщина делать это? Есть ли у нее право на это? Как ей вообще следовало вести себя — ей, воспитанной в атмосфере любви и взаимопонимания, в атмосфере помощи и внимания к чужим бедам? Всегда думать о счастье других, заботиться об их благополучии, делать их жизнь радостной. Здесь же ее осыпали бранными словами, если она помогала не там, где надо, или не помогала в подобающих случаях. Но что такое «подобающий случай»? И что такое случай «неподобающий»? Ей казалось, что каждый день мнение об этом у всех в доме меняется.

Как там у них теперь, на Линде-аллее?

Наверное, тоже идет дождь. С лип капает, на аллее лужи. А во дворе делают канавки, чтобы стекала вода. Отец давно уже собирается благоустроить двор, но как только перестает дождь, он тут же забывает об этом. Наверняка Аре насыпал гравия перед крыльцом.

Брат и сестра в Дании. Скоро они должны вернуться. Но ее дома не будет. Она навсегда покинула Линде-аллее и Гростенсхольм, а Лаурентс постоянно отвергает ее предложения съездить домой и навестить родных, ссылаясь на то, что у него нет времени. «И, кстати, у тебя нет нужды слишком часто бывать там, — говорил он обычно. — Шарлотта Мейден такая свободная женщина, такая радикалка, мать-одиночка…» По мнению Лаурентса, ее, как и всех остальных матерей-одиночек, следовало бы привязать к позорному столбу — и Лив об этом знала. И все, в том числе и отец ребенка, имели, по его мнению, право плевать ей в лицо и швырять в нее камнями. И Лаурентс не мог смириться с тем, что Шарлотта избежала этого. Бессилие привело его к полной неприязни.

Лив не могла представить себе милую, приветливую Шарлотту у позорного столба. Разумеется, Лаурентс ничего не знал о том, что маленького Дага отнесли в лес, чтобы он там умер. Она не хотела и не решалась говорить об этом мужу.

— Да, твой отец, несомненно, хорошо зарабатывает, это мне нравится, — говорил Лаурентс с оттенком презрения. — И вообще, он человек видный, ты согласна? А уж красив, помилуй Господь!

Лив всегда смотрела на своего отца как на самое прекрасное, что есть на земле. Ни у кого не было таких преисполненных любви глаз, как у него.

— Твой брат Аре тоже неплох. По крайней мере, когда он говорит, его можно понять, хотя он всего лишь крестьянин. Зато твоя мать слишком современна, не так ли? Ходит с непокрытой головой, словно живет в грехе с твоим отцом! Это от нее у тебя такое разгильдяйство в домашних делах, не так ли? И дурацкое пристрастие к рисованию!

Лив никогда не открыла ему тайны, что Силье — это и есть тот самый мастер Арнгрим, работы которого так восхищали Лаурентса, что он пожелал заказать у него ковер. Но заказ не был принят, потому что Арнгрим был очень занят. Что же касается разгильдяйства и неряшливости в домашних делах, то Лив этого не понимала. Дома всегда считали, что она прекрасная хозяйка, в противоположность Силье. Но здесь у нее были совсем не те обязанности, что дома. Здесь ей нужно было приказывать, давать поручения слугам, а самой быть на посылках у Лаурентса и его матери.

Лив не нравилось командовать слугами. Дома все обращались с прислугой по-дружески и сами делали домашнюю работу, если было нужно. Здесь же все было иначе.

Она знала, что Лаурентс терялся, когда речь заходила о Суль. Он был очарован ею, но в то же время напуган ее уверенностью в себе, ее индивидуальностью и отсутствием интереса и почтительности к нему. За глаза он говорил о Суль одни гадости.

Лаурентс никогда не видел Дага. Лив гадала, как он воспримет его?

Неужели другие тоже так относились к ее семье? Нет не может быть, ведь у них столько друзей!

Ее свекровь спала днем. Это было лучшее время для Лив: ее полчаса! Но сегодня ей было как-то не по себе, она не в силах была расслабиться.

Дождь стучал по окну. Кто-то из слуг вошел в комнату. Лив отскочила от окна и сделала вид, будто занята чем-то.

Далеко-далеко на краю Сконе Суль остановила коня. Тулларп? Не слишком ли быстро она добралась? У нее появилось отвратительное предчувствие, что она на ложном пути. Проклятие! У нее оставалось так мало времени.

Она поскакала наугад, не встречая на своем пути никаких признаков жилья. Не у кого было спросить дорогу, а время шло. У нее мелькнула мысль, что это уже окрестности холмов Красных лип. А ей нужен Тулларп, вернее, речка, протекающая через этот городок. Но она не видела никакой реки. Может быть, вся эта часть Сконе не заселена? Если она заблудится?. А если она уже в Швеции? Нет, этого не могло быть.

Вдруг она услышала неподалеку какие-то звуки. Она пришпорила коня и вскоре выехала из леса на дорогу, обсаженную дубами. На обочине, возле изгороди, стояла группа молодых солдат. Их грубый хохот был слышен издалека.

Суль не испугалась их — ведь у них не было коней, чтобы преследовать ее. И все же она остановилась у крайнего дерева и стала изучать их, сдвинув брови.

Что они тут делали?

Лихорадочный румянец отвращения залил ее лицо. Она скомандовала коню отойти назад, под деревья.

Солдаты привязали к изгороди женщину, и, задрав юбку ей на голову, подходили к ней по очереди и пользовали ее сзади.

Суль стиснула зубы. Их было много. Человек пятнадцать. Она не видела женщину целиком, но заметила признаки того, что та была девственницей перед тем, как началась эта гнусность. Суль слышала ее всхлипывания — и мерзкий гогот ее мучителей.