Елена Усачева - Желание Страница 23

— Уезжаешь? — Маркелова наконец перестала пялиться на Макса и взглянула на сумку.

Я подняла глаза на любимого. Всегда приятно наблюдать, как люди выкручиваются из довольно сложной ситуации.

— Да, мы решили с Машей куда-нибудь съездить отдохнуть.

Не попал. Я месяц назад вернулась из Египта.

— Но она болеет, — закономерно удивилась Лерка.

Макс посмотрел на меня. В ответ я улыбнулась. Наша игра взглядов была великолепна.

— А ты, Маркелова, хочешь вместо меня поехать? — не выдержала я первая.

Лерка скользнула по мне взглядом, затем, на несколько секунд дольше, чем надо, задержала его на Максе и вышла. «Один ноль» в ее пользу.

— Эй, а Мельника вашего где искать? — ринулась я следом.

— У Колосова спроси, — донеслось до меня сквозь быстро удаляющийся топот.

— Мельник? — вопросительно посмотрел на меня Макс, когда я вернулась в квартиру.

— А ты у Маркеловой поинтересуйся, — ехидно отозвалась я. — Догони и спроси. Вот рада будет… Далеко собрался? — кивнула я на сумку. Никогда не видела, чтобы Макс путешествовал с вещами.

— Уезжаешь ты, — произнес он голосом, не допускающим возражений.

— Опять был в Москве? — После прогулки за дверь мне стало зябко, поэтому я с удовольствием закуталась в одеяло, дотащившись до кровати.

— Это уже не нужно. — Макс внес сумку в комнату, свистнул, открывая, молнией, распахнул ее голодный зев, опустил на пол около кровати и начал медленно, по пальчику, снимать перчатки. — Собирай вещи.

— От кого бежим? — Я сильнее поджала под себя ноги. На ближайшее время у меня были другие планы.

— Ты едешь в Москву, встречаешься с Олегом и договариваешься, чтобы Смотрители тебя освободили.

— А ты представляешь, что будет, как только я появлюсь в Москве? — Я еще пыталась улыбаться. Пожалуй, я бы простила Максу его странные разговоры с Маркеловой, но только не желание отправить меня в столицу. — Да они румбу танцевать от восторга начнут, едва я у них окажусь! Я же для них враг более страшный, чем ты.

— Список танцев вы утвердите с ними потом. — На мои шутки Макс не реагировал. — Ты им поставишь условие: они освобождают тебя в обмен на Катрин.

— Ты что, с ума сошел? — Я невольно выпрямилась. Может, от перенапряжения у него и правда что-то с головой произошло? Минут пять не подышал, кислорода не хватило — вот вам и необратимый процесс.

— Если ты не сделаешь это первая, Катрин тебя опередит.

— В смысле?

— Спасая свою шкуру, Катрин сдаст тебя Смотрителям.

Голова опять начала болеть. Я сжала виски пальцами, пытаясь остановить бешеный ток крови. В ушах зашумело, в темени родилась тупая беспрестанная боль — точно кто-то надавил на него мягкой, но сильной лапкой. Во рту пересохло, по телу разлилась знакомая томная слабость, от которой сразу захотелось зевать. В глаза крадущейся походкой забралась резь — словно я очень долго смотрела на лампочку.

— Где она сейчас? — Странно, что я еще могла связно говорить. Тяжесть в голове не давала ни на чем сосредоточиться.

— Сначала скрывалась, боялась, что ею займется сам Эдгар. Они разговаривали. Эдгар сказал, что больше не будет ей покровительствовать. Теперь она мечется между своими и чужими.

Макс сел передо мной на корточки, взял за плечи. И сквозь его прохладные руки моя боль стала потихоньку уходить. Только жилка на виске все еще болезненно пульсировала.

— Нельзя тянуть. Смотрители доведут тебя до такого состояния, что тебя уже ничто не спасет. А с Катрин мы разберемся потом. Пойми, рано или поздно она осуществит такой вариант обмена — твоя жизнь в обмен на ее.

Долгое мгновение я обдумывала странное заявление Макса. Мне так и виделось, как мы наперегонки с Катрин несемся к столбику в чистом поле. Кто первый коснется заветной метки, тот и победил. По факту Катрин бегает быстрее. А теперь делайте ставки, господа!

— Кому она должна ставить условие? — хрипло поинтересовалась я. Не верилось, что Катрин примчится в Москву, отправится в штаб-квартиру Смотрителей и начнет выдвигать им ультиматумы. Типа вы меня сейчас не убьете, но зато завтра я привезу вам десять баранов, шесть отрезов ситца и холодильник. Нет, два холодильника. В одном холодильнике буду лежать я, во втором — моя тень.

— Маша! Я не понимаю, что тут думать?

Макс теребил меня, пытался заставить начать что-то делать. Но в теле вдруг появилась такая лень, что я не то что начинать собираться, но даже думать ни о чем не могла.

— А ты? — Какая-то мысль противным комаром вилась в моем мозгу, но ухватить ее никак не удавалось.

— Я буду тебя ждать. — В его голосе была сама убежденность.

— Врать нехорошо… — покачала я головой.

— Маша! — Наверное, если бы Макс мог, он бы в этот момент взвыл, с яростью стукнул кулаком по стене — что там еще делают в таких случаях? Но он только чуть повысил голос. — Позволь мне тебе помочь! Один раз. Доверься мне. Попробуй подумать не о Катрин, а о себе. Что ты обо всех беспокоишься?

— Надо же чем-то в жизни заниматься, — пробормотала я и вдруг совершенно некстати в памяти всплыла поговорка: «Перемелется — мука будет». Действительно, все ведь в конце концов закончится. Может, стоит просто немного подождать?

— Я не для того искал тебя, чтобы вот так вдруг потерять, — упрямо гнул свою линию Макс. — Это тебя спасет.

— Меня спасет Красная книга.

Как же приятно запустить пальцы в его мягкие податливые волосы… Через меня словно электрический ток удовольствия прошел — так мне было хорошо. Почему считается, что высшая точка наслаждения — физическая близость? Быть рядом, видеть, касаться, чувствовать на своей коже легкое дыхание любимого, иметь возможность каждую секунду, каждое мгновение ощущать, что рядом твое второе «я», твоя кожа, твоя надежная стена — вот оно, истинное счастье!

Макс осторожно взял меня за запястья, разводя руки в сторону. Взгляд его застыл. Зрачок становился то больше, то меньше. Неужели он так за меня волнуется? Не я за него, что было бы понятно. Макс для меня вся жизнь. А он — за меня. Зрачок собрался в булавочную головку, но в этой крошечной капле было силы, как в небесном карлике, — мегатонны, способные снести на своем пути все, чтобы дать мне возможность пройти.

Я сначала склонилась к нему, а потом сообразила, что целоваться нам будет неудобно. Но Макс сам подался вперед, подминая меня на кровати. Поцелуй путал мысли, вливая незнакомую еще истому в мое больное тело и голову.

— Мы с тобой обязательно уедем. Куда скажешь, — бормотала я расслабленно. — Хочешь, в Карелию, там скоро будет полярная ночь. Можно в Скандинавию, там холодные ветра и фьорды. Еще есть Норвегия, где ловят рыбу. Сахалин, где сталкивается море с океаном. А в Оймяконе самые холодные в нашей стране зимы. Мы все можем. Встанем и исчезнем. И нас никто-никто не найдет. Никогда…