Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь Страница 23

Ли Доцзо расплылся в широкой улыбке. Вскочив на ноги, он расплатился за вино и ринулся прочь из трактира. Чжан Чжо последовал за ним, и они на всех парах помчались во дворец в сопровождении солдат. Миновав ворота Сюаньумэнь и пройдя в Западный внутренний двор, они в конце концов прибыли в просторный закрытый двор, окруженный очень высокими стенами. Там не было ни одного дерева, зато рядами стояли похожие друг на друга здания с красными стенами. На вид строения сильно отличались от дворцовых домов: каждое из них было высотой в несколько чжанов, с очень толстыми стенами, многие были без окон, и оттого, холодные и мрачные, они напоминали ряды огромных гробов. Ли Доцзо дал знак следовать за ним и спустя несколько минут остановился перед помещением, которое служило хранилищем серебра.

Оно было расположено в самой отдаленной части двора, окруженной солдатами, с двумя боковыми залами справа и слева. На табличке аккуратным канцелярским почерком было написано: «Сокровищница для серебра».

– Именно здесь лежали монеты, а вообще в этом хранилище держали серебро, принадлежавшее органам власти. – С этими словами Ли Доцзо повел Чжан Чжо и остальных вверх по ступеням.

Ли Доцзо достал ключ и отпер тяжелые замки, а двое больших мускулистых солдат подошли и, напрягшись, с силой толкнули две огромные железные двери, которые со скрипом отворились.

– После пропажи ста тысяч лянов серебра я приказал своим людям ничего не трогать, поэтому внутри все ровно так же, как было после преступления, – сказал Ли Доцзо.

Чжан Чжо ничего не ответил и молча вошел в комнату, где было так темно, хоть глаз выколи. Ли Доцзо попросил солдата зажечь лампу, висевшую на стене, чтобы Чжан Чжо смог разглядеть обстановку.

Там не было ни столов, ни стульев, ни скамеек. Пол из зеленого камня был настолько гладким и отполированным, что в него можно было смотреться как в зеркало.

Периметр обширной площади был поделен на равные квадраты желобами длиной в три-пять шагов и глубиной около шести чи: если бы человек среднего роста спрыгнул внутрь, то его головы не было бы видно.

По центру перед северной стеной располагался внушительных размеров лотосовый трон, вырезанный из зеленого камня, на котором была установлена фарфоровая статуя Будды, сидящего со скрещенными ногами. Ли Доцзо подвел остальных к Будде и указал на большой ров под ним, сказав:

– Здесь лежало серебро.

– Какой смысл рыть желоб такого размера? – Авата-но Махито, который никогда раньше не видел подобного, присел рядом со рвом, внимательно разглядывая его. Он обнаружил, что внутренняя часть рва была обита толстым слоем селадона[19], и это выглядело необычайно роскошно.

– Уважаемый посол родом из другой страны, поэтому и не знает, для чего было построено хранилище! – Ли Доцзо слабо улыбнулся, указал на глубокие рвы и сказал: – Если просто складывать слитки или монеты друг на друга, то эта конструкция может легко развалиться. Как-никак здесь хранилось не три и не пять лянов серебра. Все помещение может быть наполнено серебром! Если бы груда слитков или монет рухнула, то собирать их было бы, мягко говоря, утомительно. Солдаты, стерегущие хранилище серебра, обязаны проводить осмотр в определенное время. Серебро складывают в эти желоба, которые еще называют – и не зря – серебряными гробами, так горы слитков или монет не падают и не ломаются под собственным весом. Более того, обычно здесь хранились серебряные четырехугольные монеты одинакового размера, они аккуратно укладывались внутрь. А когда верхняя монетка оказывалась вровень с полом, это означало, что в желобе ровно двести тысяч лянов, не больше и не меньше.

Авата-но Махито удивленно охнул и тут же задал другой вопрос:

– Но для чего стены желоба обиты толстым слоем селадона?

– Не только стены, но и дно сделаны из селадона толщиной в три цуня![20] – назидательно поднял палец вверх Ли Доцзо. – Традиция использовать селадон долгое время передавалась во дворце из поколения в поколение. Говорят, что у серебра есть душа. И если серебро просто закопать, то его душа зароется и спрячется в земле, а, столкнувшись с медью или железом, и вовсе исчезнет без следа, лишь селадон может остановить душу.

– Об этом я слышал! – улыбнулся Авата-но Махито. – В моей стране тоже ходят слухи, будто серебро, зарытое под землей, невозможно найти и что старое серебро превращается в демона. Закапывать деньги нужно в глиняных горшках, фарфоровых кувшинах и так далее и ни в коем случае нельзя использовать ничего металлического.

– Все это ерунда, – Чжан Чжо презрительно фыркнул и вперился внимательным взглядом в большого Будду.

Будда высотой более одного чжана, сделанный из фарфора, полый внутри, издавал звук, стоило постучать по поверхности пальцами, и выглядел настолько величественно, что нужно было задрать голову, чтобы увидеть его целиком. Основание лотосового трона было почти вплотную прижато к краю серебряного гроба и сделано было из камня превосходного качества, испещренного цветами лотоса, львами и иными узорами. Будда восседал на вершине. Его руки, сложенные в жесте дхьяна-мудра[21], лежали чуть ниже пупка. Умиротворение, застывшее на лице, заставляло сердца людей трепетать от благоговения. Перед статуей не стоял столик для подношений, поэтому на лотосовом троне из лазурита было несколько полос застывшего воска. Возможно, охранники зажигали ритуальные свечи прямо на лотосовом троне Будды.

– Почему статуя находится в хранилище? – спросил Чжан Чжо.

Ли Доцзо сложил руки, поклонился и сказал:

– Разумеется, здесь ей не место. Эту статую принесли десять дней назад на временное хранение.

Заметив, что в глазах Чжан Чжо мелькнуло сомнение, Ли Доцзо добавил:

– Ее Императорское Величество хотела использовать сто тысяч лянов серебра для отливки статуи Будды.

Чжан Чжо сразу же понял, зачем статую Будды перенесли в сокровищницу.

Этапы изготовления статуй при императорском дворе сильно отличались от принятых: первый – рабочий – вариант обычно делали из фарфора и отправляли на оценку. Если император был недоволен, то образец нужно было переделать. Только после его разрешения можно было приступать к работе над самой статуей: отбивать из камня молотком или отливать из золота, серебра и меди ровно по форме фарфорового варианта.

– Откуда ее принесли? – Чжан Чжо обошел вокруг статуи, внимательно рассматривая ее со всех сторон.

Не понимая, почему его так заинтересовал этот Будда, Ли Доцзо ответил:

– Из храма Цзяньфу.

– Из храма Цзяньфу? – Чжан Чжо на мгновение замер. – Когда Ее Императорское Величество дала обет создать статую большого Будды, разве она не поклялась поместить его в храм Великого сострадания и милосердия? Почему же этот фарфоровый Будда был принесен из храма Цзяньфу?

– Вы многого не знаете. Ее Императорское Величество действительно хотела создать статую Будду, который должен был быть установлен в храме Великого сострадания и милосердия. Однако монахи этого храма в основном читали сутры, и их навыки литья были не так хороши, как у мастеров храма Цзяньфу. Ее Императорское Величество была так одержима идеей отлить статую Будды из серебра, что специально пригласила монаха высшего ранга, чтобы тот поставил его в храме Цзяньфу и лично следил за всем процессом. Что касается мастеров, которые отливали статую, то ими руководили монахи храма Цзяньфу.

– Понятно. – Лицо Чжан Чжо оставалось непроницаемым. Наконец он оторвал взгляд от статуи Будды и посмотрел в сторону большой ямы под ним. – А этот серебряный гроб кажется очень глубоким.

С этими словами Чжан Чжо нагнулся и заглянул внутрь, но там было так темно, что он не мог разглядеть дна, поэтому просто резво спрыгнул вниз, испугав Ли Доцзо и остальных.

– Придворный историограф, что вы делаете?

– Здесь пропало сто тысяч лянов серебра, я должен все осмотреть, – донесся со дна огромной ямы приглушенный голос Чжан Чжо.

Ли Доцзо нагнулся и передал Чжан Чжо факел. Тот, крепко сжав в факел в руках, принялся оглядываться вокруг. В это время Шангуань Ваньэр глубоко втянула воздух, слегка нахмурилась и тихо спросила:

– Вы чувствуете запах?

– Я унюхал его, как только мы вошли. Резкая вонь сразу ударила в нос! – кивнул Авата-но Махито.

– Не такая уж и вонь, просто непонятный запах. Но я тоже почувствовала его сразу, как мы оказались