Stashe - Судите и судимы будете Страница 23

— Тебе нравится? — услышала я детский голос. Девчушка застала меня врасплох. Ей, наверное, было около девяти лет. Наряженная в яркое платье босоногая кроха стояла у лестницы, ведущей на первый этаж. Крепенькая, с золотистой чешуйчатой кожей и темно-зелеными глазищами. Этими ясными озерами она беззастенчиво меня разглядывала, словно диковинную куклу.

— Да. Ты дочь Лиды?

— Ага. Тамара, — представилась малышка, — не бойся. Я тебя никому не выдам. Сейчас распустятся цитии. Их кусты растут под окнами. Там, — девочка указала пальчиком за окно, — цветы алого цвета и оранжевой, как твои глаза, серединкой. Они так чудесно пахнут, мама обычно кладет их семена в пироги и мясо, а ягоды маринует. Вкуснятина. Я из-за этого-то стою и жду каждое утро, с тех пор как весна набрала силу, чтобы понюхать. Мммм… словно сладкий мед, кислая ягода и сахарная пыль. Если высунешь голову, увидишь гроздья.

Она снова указала за окно, словно приглашая убедиться в правдивости ее слов. Я улыбнулась и выглянула. Действительно, высокие кустарники внизу. Тонкие гибкие ветки сплошь усыпаны мокрыми после дождя крупными бутонами насыщенного, даже кричащего красного цвета.

— Солнце поднимется и цитии раскроются, — девочка широко и открыто улыбалась.

— У тебя необычное имя, — рискнула я сделать ей комплимент.

— Ага. Это с островов. Папа рассказывал, что у них там в ходу много имен, о которых здесь и не слыхивали. Мы торгуем с островитянами долгие годы, — гордо и по-взрослому заявила малышка, — поэтому переняли привычки всякие и имена тоже. Папа говорит, это раскалывает лед между чужаками. Слышишь знакомое имя и проявляешь дружелюбие.

— Много лет торгуете, значит? И папу твоего зовут по-особенному?

Девчонка подошла ближе, оперлась ладонями о низкий подоконник.

— Не. Папу зовут Лиет, а моего старшего брата Данила, среднего — Вацлав. Странные имена, верно? Они звучат красиво, но совсем ничего не значат. Мама называет меня Тама. А бабку мою звали Тамлан. Как твое имя?

Хитрая. Я удивилась тому, как болтушка перепрыгивала на интересующие ее темы.

— Келан.

— Ты шантийка, верно? Моя бабушка шантийка и тетя… были, — вдруг разом помрачнев, Тамара отвернулась, и какое-то время смотрела в окно.

Я молчала тоже. Не знаю, что следует говорить детям в таких случаях. Взрослым можно сказать — будь сильным, но для ребенка это мало что значит. Зеленые глаза снова принялись изучать мое лицо.

— Чувствуешь запах? Начинают распускаться.

Я принюхалась. Да, действительно, приятно.

— А где сейчас средний брат?

— Помогает матери внизу. Мы все рано встаем. Работы много. Там уже и завтрак готов, наверное. Ты сразу пойдешь со мной? Только штаны надень, а то Вацлав подавится булкой, — расхохоталась Тамара. Она начала спускаться по лестнице, громко топая пятками по доскам.

— Я спущусь немного позже. Тама, а чем твой отец торгует с островами?

— Едой, тканями, книгами.

Я в задумчивости вернулась в комнату и присела на кровать.

Книгами? Дорогое удовольствие. Не всегда они пользуются спросом. Чтобы наладить прочную торговлю столь нестабильным товаром, нужно быть уверенным в его востребованности. Что это означает в данном случае, хотела бы я знать? Определенно, все же есть что-то на этих островах. Там точно сокрыта некая загадка, весьма и весьма влекущая меня с тех самых пор, как впервые услышала о большом острове в покоях бога со звезды. И, несомненно, сулящая не меньше неприятностей, чем открытий, хотя бы потому, что 'повезло' подслушать кое-что предназначенное не для моих ушей. А сведения эти оказались опасными для тех, кто имел несчастье быть мне небезразличными. Если узнаю загадку острова, свяжу ее и крошки информации воедино, то смогу отдать немалый долг. Моя совесть не будет чиста, но груз с нее частично снят. Я оставила ему явное предупреждение, но не нашла в себе смелости сказать в лицо. И если бог со звезды умрет от руки наемника, часть вины ляжет на меня. А может, не просто так я промахнулась городом? Есть же в мире случайностей некоторая предопределенность. Я всегда считала, что мы сами выбираем путь, но возможно, направление нам кто-то подсказывает.

Мысли мои снова вернулись к книгам. Это особые товары. В них собрано огромное количество информации: о мире, существах, умениях, природе, способах воздействия на вещи и явления. При некоторой доле везения и умении правильно искать, ты можешь получить подарок, о котором и не мечтал — знания. Например, кланам необходимы справочники и учебники. Есть еще и мистические, запрещенные для простых смертных книги. Развлекающих почеркушек на недорогой бумаге много, но и их себе позволить может не всякий. Волшебники, как рассказывал мне когда-то Стоуш, несколько раз за общую историю создавали условия для повышения уровня грамотности среди жителей городов и сел. Но это всегда требовало немалых усилий, денег и ресурсов. Большинство граждан, особенно в маленьких и далеких селениях поначалу обучаются неохотно, часто не понимают, к чему это им или детям. Жизнь проходит на земле, они никуда не выезжают и редко имеют дело с другими расами. Если исходить из их утверждений, что лишняя грамотность в работе только мешает (что, на мой взгляд, звучит неубедительно), то школы им вообще не к чему. Последний раз подобный указ вышел через год после окончания войны между людьми и ящерами. Мне едва исполнилось два.

Волшебники рассчитывали охватить ту часть населения, что занимала третью ступень в положении о кланах — ремесленников, крестьян, горожан занимающих низкие должности, а также бедняков и беспризорных детей. Нужно было открывать школы, печатать учебники, платить учителям. Представляю, сколько золота, серебра и меди пришлось извлечь из кошелей волшебникам. Хотя, если за что-то и благодарить серые плащи, так это за такие попытки. Конечно, уровень такого образования не сравнить со знаниями учеников кланов, но все-таки. Благодаря ответственному подходу и порой откровенной жесткости мер, традиция прижилась и до сих пор себя оправдывала. Хотя с другой стороны жители вскоре стали требовать тех благ, о которых получили представление, и это создавало проблемы городскому совету и самим волшебникам. Но, по крайней мере, эпидемий стало меньше. А ведь достаточно вспомнить мор во время войны, когда одна из рас просто перестала существовать, чтобы изменить свое отношение к значимости образования.

Да, у нас есть общий язык, который считается обязательным для большинства. Но существуют диалекты других рас, тайные клановые наречия. Все не выучишь, как не старайся. Шантийцам чуть проще, их память позволяет запоминать с первого раза любую информацию, но если ты что-то не слышал, то и знать никак не можешь. Стоуш хорошо разъяснил мне простую истину — знание способно спасти жизнь, а незнание убить. Но стоило вспомнить отношение к саранче других рас, как это утверждение получило двоякий смысл.