Анатолий Дроздов - Самец взъерошенный Страница 24

Чувственность наших спутниц зашкаливает. В постели они стонут, кричат и норовят кусаться. Нередко теряют сознание. Притом в сексе абсолютно не искушены – парни твердят это в голос. Сексопатолог в этом мире не нужен.

А вот повар – очень даже. Моя стряпня девочкам нравится. Не удивительно. Как мне рассказали, в походах «кошки» питаются сухарями и мясом, причем, нередко сырым, а кашу варят, если есть время и желание. Сплошное надругательство над организмом! Куда смотрит начальство? Или оно у них, как у нас? Хуже, чем армии, в России кормят только тюрьме.

Быть поваром турмы совершенно не трудно. Помощников – море. Костер разведут, котлы помоют, воду согреют, продукты доставят, причем, свежайшие. Дичь по степи ходит непуганая. Ежедневно притаскивают козу или пару дроф (так, вроде, называются эти огромные курицы), причем, мясо можно заказать по выбору. Дичь освежуют или ощиплют, разделают и порежут. Остается только заложить это в котел и добавить нужное.

По два раза на день тушим, варим, печем. Гуляш, поджарка, беф–строганов, мочанка… Девчонкам последняя очень нравится. В первый раз, макая блины в подливу, перемазались, как дети мороженным. Шаурму тоже одобрили. Настоящую, а не ту, что вокзалах строгают неизвестно из чего. Ведь ничего хитрого. Блины испечь (девочки навострились), мясо, предварительно замаринованное, на углях подрумянить, а дальше – покрошить и завернуть. А мой крупяной супчик на ребрышках или похлебку из овощей на бульоне с потрошками пробовали? Завидуйте! С радостью приготовил бы борщ, да свеклы нет. Ее здесь выращивают, но в припасах не оказалось. Зато много фасоли. Лобио мое трескали – за уши не оттянуть. А блюдо простейшее. Фасоль замочить и отварить, слегка помять после готовности, добавить поджаренные лук и чеснок, после чего перемешать.

Так вот и ехали, вернее, тащились по степи, останавливаясь на дневки и ночлеги. В Паксе заканчивалась весна. В воздухе плыл аромат отцветающих трав, кричали птицы, поскрипывали колеса повозок, и звенела, украшенная бронзовыми бляхами, сбруя. Табун захваченных у сарм коней трусил за обозом, неся на спинах добычу: оружие, доспехи, одежду. «Кошки» ворковали с парнями, которые, нахватавшись латинских слов, предлагали им «амор». Девчонки в ответ смеялись и просили подождать вечера.

Красивый здесь мир. Солнышко ласковое (правда, девочки говорили, что летом жарко), воздух чистый, вода в ручьях вкусная. Трава стоит в рост человека. Никто ее не косит, в стога не складывает. Живности полно, и нас она не слишком боится. Вечерами к кострам выходит зверье – посмотреть на гостей. Тонконогие козы, какие-то грызуны, похожие на наших сурков, лисы… Волков не видел. Они, как сказали девочки, здесь есть, но человека боятся. Мелкие…

Я подружился с Лолой. Хорошая девочка: веселая и шебутная. Как-то насобирала лягушек – целый мешок, и ночью вытряхнула его посреди стана. Лягушки попрыгали к палаткам – прятаться. Утром визгу было! Калиссе Лола горсть соли тишком в кашу бросила. Та попробовала, сплюнула и прибежала ко мне с претензией. Лола в это время от смеху каталась. Дети, честное слово! Но поболтать с Лолой приятно. Отношения у нас чисто приятельские. Во–первых, Вита меня пасет, как чабан овцу в окружении волков, во–вторых, Лола втрескалась в Лешу. Кормит его, моет, обстирывает – прямо, как мать. Ночью она разрешает ему с другой, а утром все: кыш, куры! Хозяйка пришла. Леше Лола тоже нравится: сам видел, как он ей пальчики целовал. При этом лицо у нее было… Словами не описать.

Парни перестали обращать внимание на хвосты девочек – привыкли. Ничего удивительного. На третьем курсе к нам в группу пришла Аллочка – перевелась из другого вуза в связи с переездом родителей. Страшненькая! Вылитая баба Яга в молодости. Нос большущий, рот – до ушей, губы – тонкие, волосенки – жидкие, зубы крупные и желтые. Витек, мой приятель, как увидел, застонал. «Я, – говорит, – буду смотреть на ЭТО три года? Не переживу!» Пережил… Очень скоро болтал с Аллочкой и даже с курсовыми ей помогал. А новенькая к диплому замуж вышла. Да за кого? Андрея Демина, первого красавца курса. Причем, видно было, что это брак по любви. Андрюша топтался вокруг избранницы, как голубь вокруг голубки, бормоча: «Аллочка! Аллочка!..» И та принимала его восторги, как должное. Это мы считали ее уродиной, а вот она себя – нет. Так и наши спутницы. Им хвосты сзади как нам спереди… Словом, вы поняли.

Лола рассказывает мне о Вите. Хвалит. Командир грамотный – за три года в турме ни одного погибшего, о людях заботится. Как поведала Лола, Вита высокого рода, но с подчиненными держится запросто, что «кошки» ценят. Еще, по словам Лолы, Вите пора возглавить алу, но назначение зажимают: похлопотать некому, а сама Вита просить не станет. Я не слепой и тоже кое-что вижу. Девочки у Виты вышколены, каждая знает свой маневр. Достаточно вспомнить, как турма отбивалась от сарм, и как ловко воспользовалась их замешательством. Вита не ляжет спать, пока не обойдет посты, да еще ночью встанет, чтобы проверить. Днем постоянно в заботах. Ведь не бережет себя совсем! Я как-то решил помочь и ночью, пока она спала, сам посты обошел. Трудно, что ли? Наутро случился скандал. На меня наорали, пообещав разжаловать из медикусов в пассажиры – за превышение полномочий и дискредитацию начальства.

— А спать будешь в своей палатке! – закончила Вита разнос.

Все женщины одинаковы, неважно, с хвостами они или без. Как не по ним, так отлучают от тела. Будто это нам только нужно. И ведь в чем подлость? Вздумай я подчиниться, выйдет хуже. Вытянут из палатки, надают по ребрам и обвинят в коварстве. Дескать, специально вынудил любимую себя прогнать, поскольку в душе подлец и замыслил измену. Небось, кого-то уже присмотрел? Кого? Колись! Молчишь? Вот тебе, вот! Любые слова в таких случаях бесполезны. Поэтому я встал на цыпочки и лизнул Виту в щечку. У местных это означает любовь, раскаяние и просьбу не сердиться – все вместе. Она хлопнула ресницами и смутилась.

— Больше не будешь? – спросила жалобно.

— Мамой клянусь! – чистосердечно заверил я.

Она кивнула, мы помирились, а ночью парафировали соглашение. С чувством глубокого взаимного удовлетворения. За всем этим я не заметил, как миновали большую часть пути. Заросшую тропу сменила накатанная дорога, а еще через день вдали замаячили стены и башни. Турма разом оживилась.

— Это Рома? – спросил я Виталию.

— Тара, – покачала она головой. – Но Рома неподалеку.

В город мы въехали до полудня. Парни ради такого случая взгромоздились в седла – сверху видней. Мы крутили головами, разглядывая, крытые черепицей дома с внутренними двориками, мощеные улицы, фонтаны и местных жителей. Симпатичный городок! Но внезапно я испытал шок. По улицам наравне с привычными женщинами бродили сармы! Такие же мохнатые, с хвостами до земли. Женщины одеты в свободные, длинные платья до пят, мужчины – в туники и сандалии, с плащами через плечо.