Джоэл Розенберг - Серебряный камень Страница 24

Агловайн Тюрсон, как и отец, сжимал меч искусственной металлической рукой — Сын Тюра всегда обязан держать оружие наготове; меч Бирса Эриксона был вложен в ножны на поясе.

Дайте срок, мальчики, дайте срок, думал Эрик. Дочь — будущая маркграфиня, этот титул он ей обеспечил, а вот сыновьям предстояло пробиваться самим, женившись на дворянках. Геррис недавно занял место коменданта одного из городов — родители его невесты ради зятя отреклись от должности; Гральф помолвлен с графиней из приграничных районов. Несколько придворных дам уже сейчас проявляют внимание к Агловайну, и понятно — парень хоть куда и в пятнадцать стал Сыном Тюра! Еще несколько побед в боях, чтобы все смогли убедиться в его доблести и здравомыслии, и он, без сомнения, поведет под венец графскую дочь. Граф Агловайн Тюрсон — это звучит. Если повезет, может стать даже маркграфом, а не он, так Бирс.

В продуваемой сквозняками Большой Гостиной всегда царил холод. Не помогал ни растопленный главный камин, ни два поменьше, что у западной стены. Естественно, маркграфа ждет место во главе стола, и камин будет за спиной. Беда с этими замками — в них либо не продохнуть от жары, либо коченеешь от холода. В этом смысле жилища плебеев, где очаг — центр мироздания, куда приятнее аристократических хором.

Стройный солдат в зеленой с золотом ливрее Внутренних Земель терпеливо дожидался у дверей. Как же его… не Дейбур, часом? Маркграф имел плохую память на имена и фамилии.

— Приветствую тебя, Дейтер, — произнес Агловайн Тюрсон, старательно не улыбаясь отцу. Агловайну надлежало оберегать родителя не только очевидными способами, и он весьма серьезно относился к своим обязанностям Сына Тюра и сына Эрика Тюрсона.

— Спешу доложить вашей светлости, — начал Дейтер, — что, как вы и предполагали, группа пришельцев посетила жилище некоего Харбарда. Трое из них сегодня утром двинулись в западном направлении.

— Во Внутренние Земли? К Престолу? — вмешался явно заинтригованный Бирс.

— Не знаю, — покачал головой солдат. — За ними будут наблюдать.

— И направлять, — холодно и задумчиво сказал маркграф. — Если возникнет необходимость.

Небрежным жестом он велел солдату удалиться.

Конечно, Бирс может завоевать себе руку во время кампании против Доминионов, но есть и иные возможности. Если этот Харбард-паромщик был тем, кого издавна подозревал в нем маркграф, то в один прекрасный день явится его посланник — Обетованный Воитель.

Неужели сегодня?..

О Тюр, отец наш, да будет так!

Эрик Тюрсон повернулся к Агловайну.

— Передай молодой маркграфине, чтобы она отужинала со мной сегодня вечером у меня. А сам сядешь во главе стола в Большой Гостиной.

То, что он хотел обсудить с дочкой, не предназначалось для посторонних ушей. К тому же из-за вечной занятости маркграфу не часто выпадала возможность повидать Марту. А когда он выдаст ее замуж, о нормальном общении и вовсе придется забыть.

Кивнув, Агловайн удалился.

Маркграф подозвал Бирса.

— Можешь остаток полудня провести с наставником по фехтовальному делу. А я займусь сочинением стихов.

Повернувшись, Эрик Тюрсон величаво удалился.

Правила следует соблюдать. Не пристало довольно потирать руки, тем более что одна из них — железная. А именно этого сейчас больше всего хотелось маркграфу. Душа его пела.

Глава 8

Мелкие предательства

Перелет из Нью-Йорка в Чикаго, затем пробежка по туннелям аэропорта О'Хара, чтобы успеть на «Боинг-727» компании «Юнайтед» до Миннеаполиса — Мэгги и Рик Фосс из туристического агентства «Ладера трэвел» решили, что так будет быстрее, чем торчать в ожидании прямого рейса компании «Нортуэстерн эйрлайнз», — и уже на десерт — рейс Миннеаполис — Гранд-Форкс.

Там их дожидался Джефф Бьерке — полицейская машина, перемигиваясь огнями, стояла чуть ли не на посадочной полосе.

— Мы что же, под арестом, Джефф? — поинтересовалась Мэгги, когда молодой полицейский размещал ее багаж на заднем сиденье.

Широкое лицо Джеффа осветилось улыбкой.

— Нет, — ответил он. — Однако в нашем городке тишь да благодать…

— Как обычно, — фыркнув, вставила Мэгги. Торри с радостью утихомирил бы ее взглядом, но на Мэгги сердитые взгляды не действовали.

— …и отец Торри попросил меня вас подбросить, — закончил Джефф. Жестом он предложил девушке сесть впереди.

Торри улыбнулся. На Мэгги был ее излюбленный дорожный прикид — мешковатый пуловер и леггинсы, и понятно, что Джефф предпочитает любоваться ее ножками, а не ножищами Торри. Пусть так, никому от этого хуже не будет.

— Помчимся с сиреной? — Торри закинул свои сумки на заднее сиденье и сел сам, положив руки на спинку переднего сиденья.

Заднее сиденье в полицейских машинах отделено от переднего металлической решеткой — видимо, из опасения, что закованный в наручники преступник возьмет да и грохнет несчастного водилу по башке, а потом достанет у него из кармана ключ к наручникам (причем все это следует проделать со скованными руками), разомкнет их и даст деру.

Все же маловато у полиции проблем, если она такой ерундой занимается, мелькнуло в голове у Торри.

С другой стороны, если заднее сиденье предназначено только для перевозки арестованных, то это, опять же, никому не мешает — полицейские не используют служебные машины для семейных выездов на природу по выходным.

— Нет-нет, никаких сирен, — отозвался Джефф. — Во всяком случае, пока.

— Черт возьми, что там у них стряслось? — не вытерпел Торри, имея в виду срочный вызов домой.

— А отец ничего тебе не сказал?

Торри покачал головой:

— Не-а, папа не любит распространяться по телефону.

— Ладно, пора поиграть в мои любимые полицейские бирюльки. Сядь нормально и пристегнись. — Джефф сунул руку куда-то вниз и включил на секунду мигалки и сирену. Идущие впереди машины послушно расступились. — Ну прямо как в кино! — восхитился он.

Спустившись вниз и вытирая еще не просохшие после душа волосы, Торри застал в кухне почти весь совет городского самоуправления.

— Ну как, парень, полегче стало? — с набитым ртом осведомился док Шерв.

При виде еды у Торри слюнки потекли. На столе стояло излюбленное блюдо любого норвежца — картофельное пюре со сливочным маслом и сахаром, приправленное корицей.

Ах эти милые домашние блага!..

— Намного, — ответил юноша, потягиваясь. От долгого и томительного сидения в неудобных самолетных креслах ныли спина и ноги.

— Рад видеть тебя снова дома, Ториан, — прогудел преподобный Оппегаард. Ему не требовалось ни мегафонов, ни микрофонов — проповеди были слышны на всю округу. По своему обыкновению, он уселся в уголке, белоснежная бородища и просторный свитер придавали ему сходство с Санта-Клаусом. Дым от трубки преподобного выходил в вентиляционное отверстие на стене. Вообще Оппегаард никогда не курил в помещении, разве что здесь и у себя в церковной каморке. Каморка насквозь провоняла табачищем, и даже скаредный церковный комитет был готов пойти на расходы, чтобы оборудовать в подвале церкви специальную комнату для курения.