black__tiger - Зеркало иллюзий Страница 24

“То, что ты – гриффиндорец!”

— Люпин… может быть, ты и запомнил тот раздел слово в слово, но вряд ли до тебя дошло то, что в нем написано. К тебе невозможно относиться просто как к Ремусу Люпину, человеку, потому что ты – НЕ человек. Физиологически.

— Мне всю жизнь внушали обратное, – упрямо парировал Ремус.

— Значит, тебе всю жизнь врали. И учили тебя врать самому себе.

— Меня учили бороться с собой. С темной половиной себя.

Снейп пожал плечами.

— Удивляюсь, как ты до сих пор не свихнулся.

Люпин опомнился. Кому он все это говорит? Но попытался еще раз:

— В общем‑то, я хотел только спросить: кроме того, что я – монстр, что я тебе сделал?

И Снейп с удовольствием объяснил:

— Ты – темный не наполовину, а весь: так в учебнике написано. Чем и воспользовались твои дружки, отправляя меня к тебе в логово…

Люпин встал, руки у него тряслись, губы дрожали.

— Хорошо… Ладно… я – Темная Тварь. Но, будь я твоим другом – я не бросил бы тебя у Озера!

Повернулся и пошел прочь, натыкаясь на кровати.

— Стой, Люпин! Вернись! Импедимента! Ступефай! Акцио, скотина!!

Ремус не оборачивался: заклинания предсказуемо били мимо цели… хотя спина непроизвольно напрягалась в ожидании удара.

Прикрывая за собой двери (один Годрик знает, чего ему стоило ими не хлопнуть!), он услышал воркование медсестры:

— Позанимались, дорогой? Вот и славно. Но нагружать руку я бы тебе пока не советовала…

За ужином возле своего прибора Ремус обнаружил записку: “Люпину, Гриффиндор. Мы не договорили”.

Ах, так?!

Люпин трансфигурировал столовый нож в самопишущее перо и начертал на оборотной стороне пергамента: “Снейпу, Слизерин. Я все сказал!” Допил тыквенный сок и придавил пустым стаканом послание: эльфы передадут.

А вечером пришла Помфри. От злости Ремус Люпин первый раз в жизни забыл о полнолунии.

А потом волк забыл про Снейпа.

Снейп привык просыпаться до побудки – без звонков и расталкиваний. Он не знал, что значит “нежиться в постели” или “подремать еще пять минут”, и ему не требовалось плескать в заспанное лицо холодной водой, чтобы окончательно проснуться. Он открывал глаза не всегда отдохнувшим, но всегда готовым огрызнуться на очередной “подарок судьбы”.

Однако на воскресный “подарочек” проснувшийся, как всегда, с жаворонками Снейп не огрызнулся, а зажмурился.

Через две койки от него Помфри разбирала постель для нового пациента, а тот, стоя к Снейпу спиной, натягивал пижаму руками, трясущимися после обратной трансформации. Обоим было не до слизеринца; пользуясь этим обстоятельством, Снейп повернулся и лег так, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим.

Потом Помфри принесла ширму, и наблюдать стало некого.

Медсестра ушла – досыпать. Снейп стянул с прикроватной тумбочки часы. Рано было даже для буднего дня – не говоря уже о выходном. Но спать совершенно расхотелось. Некоторое время Снейп следил за стрелками, прислушиваясь к неровному шумному дыханию за ширмой. Перед глазами маячили шрамы на плечах и на спине гриффиндорца.

В книгах было написано далеко не все…

Выждав достаточное, на его взгляд, время, Снейп откинул одеяло, сунул ноги в тапочки и нащупал под подушкой волшебную палочку. Оборотень после трансформации – когда еще приведется увидеть такое?

Крадучись, приблизился, заглянул за ширму. Люпин лежал на спине, одеяло натянуто до подбородка. Замерз? Но на лбу выступила испарина, русая челка намокла. Снейпу вновь припомнились мельком увиденные шрамы. Не самая удобная поза.

Словно отвечая соображениям Снейпа, Ремус дернулся было – перевернуться на бок – но что‑то его не пустило. Так поводок или цепь останавливают рывок собаки.

Какое странное ощущение… при чем здесь поводок?

Снейп зашел за ширму, стараясь не шаркать тапками и остановился у самой постели. И только тут заметил на бортике странное приспособление. В панике он оглянулся на свое ложе – нет, у него ничего подобного не было… обычная кровать. С бесконечной осторожностью Снейп приподнял край одеяла…

Интересно, чего ради? Хотя, да – ведь Люпин в лазарете не один. И ширма – не клетка.

Слизеринец растерянно глядел на широкий кожаный браслет – гарантию его, Снейповой, безопасности, – схвативший запястье гриффиндорца в точности, как бинт – его собственное.

Ремуса разбудил пристальный взгляд.

Оказалось – не так‑то легко приходить в чувство под оценивающим взглядом врага.

Целую минуту глаза смотрели в глаза: карие против черных… затем карие закрылись, и Люпин, насколько позволяли ремни, отвернулся.

Уголком глаза уловилось движение. Крупная серая тень. Снейп удивился вслух:

— Крыса!

— Сам ты крыса! – послышалось в ответ глухое. – А я – волк! Я – волк свободного племени…[3]

— Ты – волк, а там – крыса, – перебил его Снейп. – Настоящая.

— Где?!

— Туда смотри! – Снейп отодвинулся, сообразив, что заслоняет картинку. – Надо же – вконец обнаглели: даже не бегают – пешком ходят. Вот что значит – кошек нет.

Крыса – жирная и наглая – и впрямь сидела на задних лапах у плинтуса и на удивление осмысленно пялилась – иначе не скажешь! – на Ремуса.

— Нет! – вскрикнул вдруг Люпин. – Уйди! Только не сейчас! Не надо! Пожалуйста!

Снейп отступил еще на шаг – решил, что трансформация оставляет шрамы не только на теле, но и на психике.

— Ко мне… сейчас придут! Я не хочу, чтобы меня таким видели! – Ремус отчаянно пытался высвободить руки. Но кисть еще можно было бы попробовать протащить сквозь металлическое кольцо, а мягкие зачарованные петли, плотно охватившие запястья, не оставляли ни шанса. Тогда он рванулся – не столько надеясь разорвать ремни, сколько для очистки совести. На Снейпа он даже не смотрел – должно быть, тоже помнил, как слизеринец бился в захвате Левикорпуса…

Каждый сам за себя.

Темная Тварь.

“…Будь я твоим другом – я не бросил бы тебя у Озера!”

Но ведь они двое – не друзья!

Снейп шагнул обратно к койке, подергал застежку, сказал зачем‑то “Алохомора!”, взмахнул палочкой…

Его вмешательство произвело на оборотня совершенно противоположное действие: Люпин неожиданно успокоился.

— Оставь, все равно ничего не выйдет.

— Не хочешь остаться в должниках? А меня вы спрашивали?

— Это не школьный уровень!

— У меня – тоже! – Снейп прошипел незнакомое Люпину заклинание.

— Бесполезно.

— Подожди, я попробую Рубящим… — Он снова замахнулся палочкой…

— Руки прочь, слизеринская шкура!

Мародеры налетели сзади, чуть не уронили ширму, отбросили слизеринца на незанятую кровать –Поттер вырвал Эспеллиармусом волшебную палочку – и, как и сам Снейп получасом ранее, остолбенело уставились на сбившееся одеяло, обнажившее фиксаторы.