Пирс Энтони - Медь Химеры Страница 25

— Нет. Нет, не стоит, но…

— Ты думаешь об узнике, вашем товарище по несчастью и о его заявлении, что он происходит из Старшего мира. Старший или Младший — это, как говорит ваш народ, зависит от того, кто говорит. Не любовь к знаниям привела их сюда.

— Но вы позволили убить их, отдали их на обед химере?

— Конечно.

Келвин посмотрел на отца и брата и подумал, также ли они поражены и возмущены этим, как и он?

— Ваше имущество тоже спасено, — сказал Блоорг. Он сделал повелительный жест толстым пальцем. Вперед выступили другие квадратноухие, они несли пояс левитации, оружие Маувара, перчатки и мечи.

— Тогда мы и вправду по-настоящему свободны? — спросил Кайан, как будто то с трудом.

— Да. Отправляйтесь теперь на вашу свадьбу.

Что-то было не так, Келвин был почти в этом уверен, но он не совсем мог выразить и определить, в чем же дело. Он пристегнул свой меч, оружие Маувара и надел перчатки.

— Что ж, я, во всяком случае, готов отправляться! — сказал Кайан. — С меня было достаточно и химеры, и этого браконьера. Я готов отправиться в любое время.

Келвин посмотрел на отца. Джон хмурился, может быть, его беспокоило то же, что и Келвина. В конце концов, они сидели в одной камере. Подстегиваемые голодом, они ели пищу из той же кормушки, из которой, должно быть, питался и Стапьюлар. Поглощая эту пищу, Келвин чувствовал себя, как поросенок, откармливаемый на убой, но она, надо сознаться, оказалась удивительно вкусной.

— Не тратьте свое сочувствие на охотника, — сказал Блоорг. — Он не совсем тот, кем кажется, и он прекрасно знал, что идет на риск.

Но быть погруженным в щелочь? Приготовленным заживо? Маринованным. Съеденным? Казалось, что это уж слишком. Затанаса и колдунью Мельбу постигла более мягкая участь, а они в большей степени, чем этот грубиян Стапьюлар, были бесчеловечными.

— Я повторяю, вы зря тратите свое сочувствие, — сказал Блоорг. — Как только вы вспомните о неслыханности того, что они задумали, вы согласитесь, что они заслужили свою участь.

Тогда нужно проникнуться симпатией к химере? К существу, которое насмехалось над ними своим женским лицом? К монстру, который с удовольствием поедал человеческие конечности? Это к ней нужно проникнуться симпатией?

— Нет, — терпеливо ответил Блоорг. — Вам не следует испытывать симпатию ни к кому из них. Они — то, что они есть, и ничто из того, что можем сделать я или ты, не способно изменить их.

Злобные существа, которые ничего другого не заслуживают? Но Стапьюлар казался человеком. Неприятным, конечно, но все же человеком. К тому же высокоразвитым.

— Высокоразвитым по каким космическим стандартам?

Да, это имело смысл. Человек может считать себя высокоразвитым, но при этом существует вероятность, что это просто тщеславие. Жадность, в конце концов, это просто жадность, а жестокость — просто жестокость. Но можно ли считать чудовище жестоким? Не были ли эти его странные шокирующие подходы и манера обращения всего лишь частью его природы?

— Ты удивительно философски настроен для того, кто был так недавно спасен, — квадратноухий смотрел на него квадратными зрачками своих тяжелых, словно квадратных, глаз — квадратных отверстий на квадратном лице. Смотрел, очевидно, в самые глубины его круглоухой, круглоглазой, круглолицей, круглоголовой природы.

— Это у меня в крови, — сказал Келвин. — Мне необходимо задавать вопросы.

— Конечно, пожалуйста.

Кайан посмотрел в направлении пещеры.

— Как только вы будете готовы, Келвин, отец.

— Хорошо, — произнес Джон Найт. Он протянул руку Блооргу. — В моем мире в обычае пожимать руку тому, кто спас тебе жизнь, и говорить «благодарю».

— Могу только приветствовать это, — сказал Блоорг.

Они обменялись рукопожатием, при этом Джон поморщился, когда почувствовал крепкое пожатие квадратноухого.

Кайан был уже на ногах и тоже протягивал руку. Келвин, чувствуя себя неуверенно, по непонятной причине, последовал их примеру. Когда он взял шестипалую руку Блоорга, то понял, почему его отец и брат так удивились. Рука была холодная, как у лягушки, но скорее сухая, чем влажная. Пальцы обхватили ладонь Келвина, и он увидел, что они многосуставчатые и напоминают скорее маленькие хвосты. Это прикосновение чуждых конечностей было способно изгнать прочь все чувства.

— Пойдем, — сказал Джон, и Келвин последовал за Кайаном. Идти пришлось дальше, чем это показалось сначала, и цель их, казалось, не приближалась по мере продвижения вперед. Затем неожиданно она резко приблизилась, и каждый шаг все быстрее подводил их к ней.

Келвин посмотрел назад. Квадратноухие исчезли, пропали из виду.

— Магия! — сказал Кайан, тоже обернувшись. — Я знал, что в этом есть что-то смешное. Мы были совсем не там, где нам казалось.

Келвин был вынужден согласиться, хотя и не был в приподнятом настроении. Почему-то магия и очевидная высокая степень возможностей квадратноухих не радовали его, а приводили в уныние. Верно, магия перчаток много раз спасала его, но ему всегда казалось, что пользоваться магией означает получить нечестное преимущество. Какой шанс может иметь мастер владения мечом, например, против головотяпа вроде него, если его меч сжимает рука в магической перчатке? Келвин знал, что он не герой, а просто человек, чьи самые заурядные способности увеличены при помощи магии. Сейчас же он повстречался с существами, чьи волшебные силы далеко превосходили его магию. Это приводило в замешательство.

— Эй, сынок, ты что невесел, почему вдруг нос повесил! — бодро сказал ему отец. Это было почти что в рифму, как стишок, которым он обычно подбадривал Келвина в детстве.

— Я не могу выбросить это из головы, отец.

— Что — то, что тебя спасли? Что никого из нас не съедят?

Наконец, он смог сосредоточиться на том, что так беспокоило его.

— Нет, отец. То, что съедят Стапьюлара. — Он выговорил это, потом задал вопрос:

— Это правильно, отец?

— Я думал, сколько тебе понадобится времени, чтобы понять это, — сказал Джон, — и ты не можешь допустить, чтобы все оставалось так, как есть.

— Мне очень жаль, — сказал Келвин.

— Жаль! Сынок, как раз это и делает тебя героем! — дружеская рука отца опустилась ему на плечи. — Но послушай, сынок, это неправильно по нашим стандартам, но ведь это не наш мир, не наше измерение. Нам не следовало бы здесь быть. Мы здесь совершенно случайно. Это не наше дело.

— Я иду вперед! — заявил Кайан и побежал к пещере. Он заглянул внутрь, потом посмотрел назад и крикнул. — Это она, все правильно! Поспешите же!

— Ему все равно, — сказал Келвин.

— Это все его воспитание. Оно отличалось от твоего. Вспомни, кто его мать.