Юрий Нестеренко - Время меча Страница 25

Были, разумеется, подписаны и другие соглашения, не имевшие отношения к экспедиции. Все это было обставлено такой таинственностью, что известие об окончании миссии послов стало неожиданностью даже для Артена. После Тирлонда тургунайцы не собирались посещать еще какие-нибудь королевства Запада, а направлялись прямиком на родину. Вместе с ними должны были отправиться и участники экспедиции.

Принц узнал об этом накануне. В очередной раз выругавшись про себя относительно политиков и их секретов, он сел писать письмо Элине, хотя и понимал, что не успеет получить ответ. Памятуя, однако, об обязанностях, накладываемых его положением, он зашифровал письмо кодом, который они с Элиной придумали еще в детстве. Код был простой по своей идее, однако вполне надежный: каждой букве сопоставлялся ее номер в алфавите, и номера букв текста складывались с номерами букв известной обоим ключевой фразы; если получалось число больше 28 — количества букв в алфавите западных королевств

— из него вычитали 28. Затем обратно заменяли получившиеся числа буквами с соответствующим номером. Закончив, принц воспользовался привилегиями своего положения и отправил с письмом срочного гонца.

На другой день после полудня караван отправился в путь. Столицу он покинул столь же торжественно, как и вступил в нее, но уже в предместьях преобразился, перестроившись в простой походной порядок. Исчезли парадные доспехи, трубы и знамена, золото и драгоценные камни; даже посол ир-Забих покинул своего ящера и ехал в одной из повозок, а гигантская рептилия теперь весьма прозаически везла на себе товары Запада (равно как и верблюды, двое из которых перекочевали ныне в зверинцы Роллендаля и Тирлонда). От столицы тургунайцев и ехавших с ними (тайно, в закрытых повозках) тирлондцев сопровождал лишь небольшой конногвардейский отряд; основная часть тирлондских трех сотен должна была присоединиться позже, дабы не привлекать лишнего внимания.

Принц ожидал, что вечером они остановятся на ночлег, но этого не произошло. Караван шел всю ночь; только теперь Артен понял, почему они выступили в путь во второй половине дня. В конечном счете молодой человек заснул в своей повозке и проснулся только утром, когда караван остановился в одной из тирлондских крепостей. Здесь они должны были отдохнуть и дождаться остальных солдат. Во втором часу пополудни конные сотни прибыли, и караван продолжил свой путь на восток.

На четвертый день пути они подошли к первым отрогам Тарпанских гор. Здесь кончались владения тирлондской короны. В последней из пограничных крепостей сделали особо долгую остановку, ибо отныне караван перестраивался на обычный ритм — днем дорога, ночью отдых. Здесь начинались менее цивилизованные — во всяком случае, по мнению жителей Западных королевств — области, так что нужды в политической конспирации больше не было, зато ночные переходы становились менее безопасны.

Утром пятого дня крепость осталась позади. Принц, как, впрочем, и большинство сопровождавших его соотечественников, впервые в жизни пересекал восточную границу.

Было начало погожего летнего дня. В сочно-голубом небе не было ни облачка; солнце, сияя, точно надраенное, поднималось над заросшими лесом горами. В прозрачном воздухе далеко видны были любые детали, и кое-где на склонах среди зеленой пены крон и проплешин лугов можно было разглядеть каменные башенки. Там, в горах, обитали гордые и независимые племена, не то чтобы воинственные и кровожадные, однако не признававшие власти западных королей и ставившие лихость и удаль выше законов. Одинокий путник вполне мог рассчитывать на их гостеприимство; ему предоставили бы стол и кров, не спрашивая, кто он и откуда, и не требуя платы за постой. Однако табунщики, перегонявшие лошадей, или торговые караваны имели все основания опасаться разбойных набегов со стороны горцев.

Однако принцу не хотелось в такое утро думать об опасностях. В обычной своей жизни он большую часть ночи проводил за книгами и по утрам, как правило, спал; к тому же вся его жизнь прошла в столице, которую он, не будучи любителем охоты и других подобных забав, покидал крайне редко — разве что для поездок в другие города. И теперь непривычное для горожанина удовольствие от созерцания бескрайних и вольных просторов мешалось в нем с возбуждением от осознания, что он впервые по-настоящему покинул родительский дом, и радостным предвкушением грядущих открытий. В таком состоянии Артен менее всего был склонен анализировать возможные проблемы; ему хотелось просто ехать, высунувшись в окно повозки (он даже почти жалел, что не научился как следует ездить верхом), ощущать тепло солнца на своей коже, слушать мотононный звон цикад и вдыхать ароматы степных трав и горных цветов.

Блаженствуя таким образом, он даже не заметил, что в караване возникло какое-то беспокойство — до тех пор, пока один из солдат не подъехал вплотную к повозке и не нагнулся к окну.

— Ваша светлость, гонец из столицы!

Караван остановился. Принц вышел из повозки и направился к ожидавшему его гонцу в запыленной одежде. То, что посланник ожидал в стороне, говорило о важности и конфиденциальности известия.

Артен принял из его рук свернутую в трубку грамоту, обратив внимание на скреплявшую шнуры официальную королевскую печать. Принц хотел уже сорвать ее, но взглянул еще раз на озабоченное лицо гонца и решил, что тому тоже что-то известно.

— Что-нибудь случилось? — спросил он повелительным тоном.

— Наш благородный король и ваш августейший дядя скончался от сердечного удара, — тихо ответил посланец.

Принц удивленно присвистнул, что было, конечно же, ужасным нарушением этикета.

— Выходит, на троне теперь мой кузен Лодвинг? И это письмо от него?

— Так точно.

Принц лихорадочно размышлял. Он не испытывал особых симпатий к дяде, и само по себе это известие оставило бы его равнодушным, не будь смерть короля столь подозрительно внезапной. Особенно подозрительно это выглядело в свете имевшего место покушения на самого принца. Что же произошло на самом деле, и что хочет Лодвинг? Что, если он счел тургунайские условия неприемлемыми и хочет теперь пересмотреть договор? Покойный король не был гением, однако долгие годы на престоле Тирлонда научили его, что политика — это искусство компромисса; Лодвинг же молод и горяч… (думал с осуждением Артен, который был на 5 лет моложе своего взошедшего на трон кузена). Может быть, конечно, что в письме сказано что-то иное, но если Лодвинг не собирается мешать экспедиции, какой смысл было посылать вдогонку это послание, не зная даже, успеет ли оно настигнуть адресата? Только для того, чтобы Артен вовремя оплакал дядюшку? А вдруг в письме содержится предупреждение об опасности? Но если он сорвет печать, обратной дороги уже не будет…