Андрей Зинчук - ОЧЕНЬ Петербургские сказки Страница 26

– Стой!! Не туда!!! Забыл, где у тебя зад, а где перед, Помогай? – Строгий окрик Фрявы приводит Помогая в чувство. Но к этому времени Воркис, растопырив свои пухлые ручки и полуприсев, как вратарь, уже подбирается к друзьям с одной стороны. Алибаба Викторовна заходит с другой.

– Ничего, сейчас разберемся! – Помогай начинает вертеться на месте. – Все. Сообразил. Летим! – Он дает задний ход, каким-то чудом проскакивает мимо Воркиса и Алибабы Викторовны, огромными скачками несется через двор и скрывается в подвале.

КАССЕТА ПЕРВАЯ. РЕПОРТАЖ ПЯТЫЙ. МЕСТО НАБЛЮДЕНИЯ: ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА. ВРЕМЯ НАБЛЮДЕНИЯ: 23.35. ТОЧКА НАБЛЮДЕНИЯ: ЗАМЕРЗШИЙ ФОНТАН.

Алибаба Викторовна отирает со лба пот, отбрасывает в сторону ненужный более прибор ночного слышания и устраивает своему непутевому мужу разнос:

– Как вы могли так оплошать, Воркис? Это же уму непостижимо: пытаться выкопать то, что еще не закопано! Ну, рассказывайте, как эта идея пришла вам в голову?

– Это все от усердия, Алла, – признается Воркис.

– Впредь запрещаю вам так невежливо сокращать мое полноценное имя! Да и я, пожалуй, буду звать вас по-прежнему: коротко и по-военному точно: "Воркис". Итак?

Привычно вытянув руки по швам любимых спортивных замызганных штанов (к этому времени он уже избавился от любимой же полосатой пижамки), Воркис видит, как, ожидая объяснений, Алибаба Викторовна играет острыми желваками на тощих скулах.

– Просто я немного опередил события, Алибаба Викторовна. И всего-то на несколько минут. А вы раскричались! Подумайте, что такое, если разобраться, эти несколько… – На мониторе хорошо видно, как Воркис, вращая глазами, ищет и не может найти нужного слова. – Это же ничто, пустой звук, пшик – даже слов к ним не подобрать! Кто и когда их видел? Да и есть ли они на самом деле? Тем более что мы с вами вообще живем в Вечности! Считайте, что я сделал это из безграничной любви к вам. Кроме того, я полагаю, что у нас, в Вечности, "до" или "после" не имеет значения! – Говорить это без привычной бурной жестикуляции, продолжая держать руки по швам, очень неудобно, поэтому Воркис вовсю крутит головой, шевелит плечами и даже несколько раз привстает на цыпочки.

– Вольно, – разрешает Алибаба Викторовна, и Воркис обмякает, и тут же с головой ныряет в стоящий поблизости мусорный бак, до верху забитый разноцветными отходами. Вылезает он оттуда с какой-то книжкой в руках:

– Вот, послушайте, о чем вопиют "из бака" лучшие умы современности… – Воркис начинает быстро листать книжку (при этом Алибаба Викторовна незаметно для него тонко улыбается уголками рта) и, как ни странно, быстро находит нужное место, и начинает читать из книжки с такой поэтической страстью, которую в нем до этого момента предположить было нельзя:

Неверная! Где ты? Сквозь улицы сонныеПротянулась длинная цепь фонарей,И, пара за парой, идут влюбленные,Согретые светом любви своей.Где же ты? Отчего за последней пароюНе вступить и нам в назначенный круг?Я пойду бренчать печальной гитароюПод окно, где ты пляшешь в хоре подруг!Нарумяню лицо мое, лунное, бледное,Нарисую брови и усы приклею,Слышишь ты, Коломбина, как сердце бедноеТянет, тянет грустную песню свою?Он переводит дух, снова быстро листает книжку:– А вот дальше:Жду тебя на распятьях, подруга,В серых сумерках зимнего дня!Над тобою поет моя вьюга,Для тебя бубенцами звеня!Воркис пропускает еще несколько страниц:– Ну и последнее:И свила серебристая вьюгаИм венчальный перстень-кольцо.И я видел сквозь ночь – подругаУлыбнулась ему в лицо.

(В этих стихах мы все, конечно, узнали “Балаганчик” Александра Блока, – добавляет за кадром голос второго мечтателя).

От услышанного взгляд Алибабы Викторовны становится мягче:

– Теперь, видимо, придется лезть в подвал. А это страшно! – вздыхает она и добавляет мечтательно: – А что там, Воркис?

Видимо на этот вопрос ответ у ее мужа готов уже давно:

– Кошки, мыши, тритоны, мокрицы, плесень и всякое такое же… непраздничное. А, кроме того, – никому не нужные вещи и… трубы.

– Трубы? – не может скрыть удивления Алибаба Викторовна и еще раз окидывает взглядом развороченный Воркисом двор.

– Буквально целый подвал труб! – отвечает Воркис (уже по своей воле он вновь застывает перед камерой по стойке смирно).

– Зачем же там столько труб, Воркис?

– Этого никто не знает, Алибаба Викторовна. Ни один человек на свете!

– Даже вы? Вы же сантехник! – наконец оценив и усердие, и позу проштрафившегося сообщника, улыбается Алибаба Викторовна.

– Ну какой я, к черту, сантехник, Алибаба Викторовна? Такой же, как и вы – ботаничка! Но, между нами, я догадываюсь…

– Ну? Я никому не скажу, Воркис! – И глазом, который в этот момент оказался к нему ближе, Алибаба Викторовна подмигивает мужу.

– Точно? – переспрашивает Воркис и, не дожидаясь ответа, начинает признаваться: – Я думаю…

– Ну, что? Что вы думаете?

– Думаю, что их украли, – понизив голос, говорит Воркис. – Украли и спрятали. А чтобы никто больше не утащил, – соединили друг с другом сваркой. Ничего другого мне не приходит в голову! Кроме того, я сделал одно открытие…

– Боже! Еще одно? Какое же именно, Воркис?

– Вы никому не расскажете?

– Нет.

– Я уверен, что все трубы на свете соединены между собой! Помните школьную забавную задачку: "втекает и вытекает"?

Услышав это, Алибаба Викторовна на мгновение в бессилии закрывает глаза. Потом открывает их и еще раз оглядывает развороченный Воркисом двор: траншеи, чернеющие на снегу кучи вывернутой земли, валяющиеся, где ни попадя, куски труб, какие-то доски, и тонко вздыхает:

– Ну да… А в трубах?

– Что?

– В трубах мыши есть?

– Нет, мышей там нет. Это я проверял – специально разваривал и снова специально сваривал. Мышей нет. Это точно.

– Я вас опять прощаю, Воркис. Но это нехорошо!… – журит Алибаба Викторовна.

– Чего уж хорошего, Алибаба Викторовна! Но я исправлюсь.

– Уж как я на это надеюсь, кто бы знал!… – Алибаба Викторовна вздыхает.

– Ну, что? Полезли в подвал? – в тон ей вздыхает Воркис.

– Ничего не поделаешь, Воркис. Полезли. – С этими словами Алибаба Викторовна направляется к чернеющему подвальному входу, где только что скрылись беглецы.

– Алибаба Викторовна! Вы куда? – окликает ее как-то не очень вежливо Воркис. Наблюдая за ним в этот момент, никто, наверное, уже не мог бы сказать, что этот человек только что отстоял по стойке смирно "целую вечность".

– Как куда? Так в подвал же!

– А трубы?

– Что – трубы?