Владимир Перемолотов - Талисман власти Страница 26

— Почему?

Волхв сделал древний охранительный знак.

— Осторожности ради, ибо орудуя Божьим словом ненароком могу задеть и вас. Знаете — «Лес рубят — щепки летят».

Он снова погладил свой ящик.

— Так что же у тебя там? — полюбопытствовал Избор.

— Божье слово и Истина, — не смущаясь неопределенности ответа сказал волхв.

Исин хотел спросить его, что это такое: «Истина» и как она помещается в этом ящике, но не успел. Откуда-то из головы отряда с шумом и бранью выехал воин.

— Пропади оно все пропадом, ваше княжество, — проорал он. — В болоте сидят, дороги приличной нет, а все туда же. Чудовище себе завели! Тьфу! Быть княжьей дочке старой девой!

Он развернул коня и поскакал в обратную сторону. Следом за ним сорвался еще один конный и трое или четверо пеших.

— Не выдержал, — сказал Сераслан. В голосе его не было ни осуждения, ни жалости. Только понимание.

Оставшиеся на дороге сомкнули свои ряды с этого момента еще крепче связанные между собой сознанием того, что они смелее, доблестнее, лучше тех, кто ушел.

В наступившей тишине Сераслан медленно встал, указывая на сосну впереди них торчавшую выше других деревьев. Над ней развивался узкий белый вымпел.

— Кажется, началось. Теперь скоро!

С этого момента вся его разговорчивость исчезла. Деловито и аккуратно он пододвинул к себе ящичек и взялся за крышку. Ни Гаврила, ни Исин, и не Избор не обратили на это никакого внимания. Все их мысли поглотил тот участок дороги впереди них, который был доступен их взгляду. Пока дорога была пуста, но сверху, с сосны, чудовище, наверное, уже было видно.

Оттуда донесся раскатистый рык:

— Первый по жребию — пошел!

Стоявший первым воин в рогатом шлеме медленно наклонил копье и, подгоняя коня криком, погнал его вперед. Гаврила с одобрением смотрел ему вслед. Такому опытному бойцу как он достаточно было одного взглядам на то, как тот сидит, как легко держит копье, и этого взгляда хватило, что бы составить себе мнение о коне и о всаднике. Лестное мнение. И хотя поднятая им пыль и мешала все рассмотреть в подробностях, одно было неоспоримым — ту силу, которую олицетворял собой всадник, чудовищу, кем бы оно ни было, одолеть будет трудно. Ощущение наступающей мощи было настолько сильным, что ему показалось на мгновенье, что он слышит стон земли от ударов копыт могучего коня и стон пробиваемого копьем воздуха. Через секунду всадник скрылся за поворотом. Исин привстал на стременах, но больше того, что уже успел разглядеть не увидел. Сейчас там, где сойдутся богатырь и чудовище должно будет начаться самое интересное, а именно этого им и не придется увидеть.

— Разве мы не увидим, как этот богатырь расправиться с чудовищем? — спросил Гаврила не веря в то, что кто-то решиться ответить утвердительно.

— Или оно с ним, — добавил Избор.

— Конечно же нет.

— Это что, одно из этих странных правил?

— Конечно же да. То, что там происходит, видит только боярин Кочетыга, тот, что на сосне.

Он показал пальцем вперед и вверх. Там, на верхушке сосны, опершись ногами о толстый сук, стоял человек.

— Зачем такие сложности? Куда как проще было бы устроить так, что бы все все видели.

Исин никак не мог взять в толк, зачем нужно делать плохо, когда можно сделать хорошо. Сераслан объяснил ему как мог:

— Все просто, дело в том, что чудовище набрасывается на первого, кого увидит. А если оно увидит сразу всех, то оно набросится на всех сразу. Будет свалка…

— Это было бы славно, — воодушевился Исин. Сераслан с плохо скрытым недоумением посмотрел на хазарина

— Ты думаешь? — с сомнением в голосе произнес он. — Что же, может быть ты и прав… Не дай Бог, конечно. Только тут дело в другом.

— Князю вашему своих людей жалко? — предположил сзади Избор.

— Тут своих нет, сплошь чужие, да и никого ему не жалко, — ответил волхв. — Другое дело, что тут в свалке не разберешься, кто его убьет. Одному кому-то повезет, так потом склока будет — чьих рук это дело. А так все честно. Или зять или покойник…

С той стороны, куда гоголем умчался богатырь, послышался железный грохот, словно одна куча железного лома наехала на другую.

— Проклятье! — Возбужденно выкрикнул Гаврила, — неужели ничего нельзя сделать?

Он крепко стиснул кулак и в досаде так крепко стукнул по крышке кибитки, что проломил в ней дыру. Треск ломающегося у него за спиной дерева отвлек Сераслана, чутко вслушивавшегося в шум начавшейся схватки.

Услышав за своей спиной хруст, он резво соскочил на землю, не забыв прихватить загадочный ящик. Гаврила опомнился. Увидев, что натворил, он слегка смутился.

— Извини, хозяин. Душа разыгралась. Не сдержался.

Но волхву дела не было до извинений. Держа ящик на вытянутых руках, он осматривал его так, словно оттуда собиралась вылезти змея. Избору показалось, что руки его дрожат, и что волхв малость струхнул.

— Похоже, ты боишься своего ящика больше чем чудовища, — сказал Избор пытаясь как-то разрядить обстановку.

— Больше чудовища я теперь боюсь вашего друга, — проговорил Сераслан и вытер вспотевший лоб.

— Экий кулачище наел…

— Угораздило вот родиться с крепкими кулаками, — рассеянно ответил Масленников всем существом своим стремясь туда, где в эту минуту гремел бой и лилась кровь.

— Если их совать куда попало, так Род их назад заберет.

Гаврила не обратил на его слова никакого внимания, ибо как раз в этот момент с сосны донеслось:

— Второй по жребию — пошел!

От группы людей, стоявших у поворота с громким хохотом отделился второй воин столь же богатырского вида и, конь, набирая скорость, понес его за стену деревьев. Едва он скрылся за зеленой завесой листьев, как оттуда выскочил конь первого пытавшего сегодня удачу.

Конь мчался словно камень, вылетевший из пращи. Кто-то из пеших латников бросился наперерез, рассчитывая, видно на то, что теперь-то уж первому номеру конь не понадобиться, но конь шарахнулся в сторону и едва не сбив человека, промчался мимо кибитки. Шагов через 20 с него соскочило седло и он, неприлично взвизгнув, взбрыкнул задними ногами и умчался в лес.

Из-за поворота вновь раздался железный грохот, но уже ближе. Грохот прогремел коротко и перешел в тоскливый вой, от которого по спинам у людей пробежали мурашки. С резкими криками взлетели с деревьев дятлы и неясыти и закружились над высокими деревьями. Гаврила поднял голову.

Среди стаи беспорядочно метавшихся птиц появился яркий блик. Словно солнце отразилось от подвешенного в небе зеркала. Блеск возник неожиданно, потом пропал, потом вновь появился. На какое-то неуловимое мгновение он застыл в самой верхней точке своего подъема и соскользнул вниз. В тот короткий момент, когда он висел неподвижно все, кто смотрел вверх поняли, что это пускает с такой высоты такие веселые зайчики. Поняли и неприятно удивились своему открытию.