Андрей Завадский - Вечная Вдова Страница 26

  - Мы ступим на сушу здесь, - заявил Кратус, с каждым днем все более твердо державшийся на ногах. - Твоя служба закончилась, почтенный Зоакр.

Местом высадки была выбрана небольшая бухта, находившаяся от обжитых мест в нескольких днях конного пути. Зоакр не понимал, отчего его наниматель не захотел сойти на берег в одном из портов, до ближайшего из которых было не более двух дней по морю, но обсуждать приказ не решился, тем более, от платы никто не отказывался.

  - Что ж, вы все славно потрудились, - обратился к собравшимся на палубе матросам Кратус, за спиной которого стояли его телохранители и слуги, все при оружии, словно они готовились немедля принять бой. - Капитан, верю, даст каждому его долю золота, но я считаю, этого мало.

Маг сделал жест, и один из его воинов выкатил небольшой плотно закупоренный бочонок.

  - Не откажите мне в чести выпить со мной за счастливое окончание нашего похода, храбрецы. Вино с южного побережья, настоящий нектар. - При этих словах кое-кто из моряков удивленно переглянулся с товарищами. Напиток этот был весьма дорог, и матросы не могли не оценить по достоинству щедрость своего нанимателя. - Оно ценится едва ли не на вес золота, но для таких отчаянных парней мне, право, ничего не жалко, - понимающе добавил Кратус.

  - Слава господину Кратусу, - раздались радостные крики, и матросы, дождавшись, в прочем, кивка капитана, устремились к бочонку, из которого тут же была выбита затычка. - Да здравствует Кратус!

  - Пейте, пейте, друзья, - воздев к небу кубок с благоухающим напитком, равного которому, действительно, не доводилось пробовать даже самому Зоакру, воскликнул маг. - Вы это заслужили. Пусть каждый получит полную чашу!

Краутс взглянул на Зоакра, салютуя ему чашей:

  - И восславьте своего капитана, настоящего морского волка. Это честь, что вы ходите под началом такого человека, как храбрый Зоакр!

  - Слава капитану, - подхватили матросы, осушая свои кружки, которые им сейчас заменяли кубки и чаши из драгоценных металлов. - Да здравствует Зоакр, наш славный капитан! Слава грозе морей!

После того, как бочонок, не такой уж и вместительный, был осушен, Кратус со своими спутниками отправился на берег в ялике, на веслах которого сидели три матроса с "Ласточки". И пока лодка пересекала полосу воды, отделявшую "Ласточку" от берега, неприветливого, мрачного, словно таившего смертельную опасность для любого, кто осмелится ступить на него, Кратус впился настороженным взглядом в приближающуюся сушу, точно ища ожидавшую их засаду. В прочем, так и было, и, высадившись на сушу в этих краях, можно было наткнуться на копья и стрелы здешних жителей, никогда не брезговавших грабежом, и готовых напасть на любых чужаков, стоит тем лишь на мгновение потерять бдительность. Именно поэтому Зоакр и набивал трюмы до отказа пищей и водой, ведь даже короткая стоянка у берега могла стоить жизней всей команде.

Как только днище лодки скрипнуло о песок, чародей, не дожидаясь помощи от своих телохранителей, перевалился через борт, едва не зачерпнув полные сапоги воды, и, раскачиваясь, точно пьяный, побрел на твердую сушу.

  - Ну, вот и все, сударь, - произнес один из матросов, помогавший чужеземцам выгрузить свой скарб. Опустив у ног Эгерта тяжелый вьюк, моряк облегченно вздохнул, бросив полный надежды взгляд на видневшийся неподалеку корабль. - Теперь посуху пойдете. Правда, места здесь, говорят, дикие. Уж лучше б ты, почтенный, добрался морем до ближайшего порта, а там можно и лошадей купить, и провожатых нанять.

  - Не с руки мне в порту показываться, - покачал головой Кратус, все так же внимательно поглядывая на темневший в считанных сотнях шагов лес.

Места здесь, и правда, были неприветливые, словно таившие смутную опасность. Настоящая живая стена вздымалась в небо, бросая на берег густую тень. И никому неведомо было, что может скрываться до срока в этом сумраке.

  - И вам тоже лучше там не появляться, а то еще сболтнете лишнего, - прищурившись, произнес чародей. - Ты уж прости, друг, но чем меньше людей будут знать о нашем плавании, тем для меня лучше. Так что не обессудь, милейший... - Кратус, не закончив фразу, коротко кивнул, и покинувший ножны на поясе Эгерта клинок вонзился в живот незадачливому моряку.

Первый матрос еще не коснулся земли, а его товарищи, вцепившись в весла, уже отталкивались от берега. Они не поняли, что случилось, но предпочли за лучшее убраться подальше от вероломных пассажиров. Однако это было вовсе не в интересах Кратуса, и по его приказу три воина взялись за арбалеты. Ялик, движимый двумя парами весел, был всего в десятке шагов от берега, и направленные умелой рукой болты легко нашли свои цели. Один матрос, в грудь которого вонзились две стрелы, перевалился через борт, вспенив воду, второй, которого болт поразил в голову, упал на дно лодки.

А Кратус вдруг опустился на колени, согнувшись в приступе тошноты. Судорога выгнула его тело, точно припадочного, но спустя несколько мгновений все закончилось.

  - Эгерт, - отдышавшись, обратился поднявшийся с колен маг к своему слуге. - Отправляйся на корабль, закончи там все.

  - Что с командой, - коротко спросил воин, которого, казалось, удивить не могло ничто. - Яд?

  - Дурман, - возразил Кратус. - Действие отравы можно почувствовать, и успеть опустошить желудок. Набросить на них заклятие сейчас я тоже не смогу. После того, что случилось на Скельде, я едва держусь на ногах, да еще эта стычка с пиратами... - маг сокрушенно покачал головой. - А сейчас на борту все уже оцепенели, остается только добить их.

  - Слушаюсь, господин, - бесстрастно кивнул воин, делая жест своим товарищам. Всего три бойца, выкинув из ялика тело мертвого матроса, отправились в обратный путь, к "Ласточке".

Корабль встретил воинов непривычной тишиной. Не разносились над палубой гневные крики, а ведь моряки не могли не видеть короткую и беспощадную расправу с их товарищами. Не было слышно даже обычной брани, которой бывалые матросы постоянно сдабривали свою речь.

Вскарабкавшись по так и не убранной веревочной лестнице, свисавшей с борта, слуги Кратуса увидели жуткую картину. Вся палуба была буквально усеяна неподвижными телами мореходов. Возле мачты в луже собственной крови лежал сорвавшийся с мачты матрос, а сам капитан, свернувшись калачиком, валялся на ведущих на корму сходнях.

Казалось, вся команда была мертва, но это было не так. Все, за исключением того неудачника, который упал с мачты, оставались живы, более того, пребывая в полном сознании. Но они теперь не владели больше своими телами, не в силах совершить ни одного движения. И, увидев в руках поднявшихся на борт воинов обнаженные клинки, эти несчастные только и могли, что сверкать глазами, взглядом умоляя о пощаде.