Асия Уэно - Радужная Нить Страница 26

— На которую мы клюнули и которую продолжаем заглатывать, — пробормотал я. — Тогда новый вопрос. Если она приманка — почему исчезла, не заведя нас в дом? У нас ведь остались пути к отступлению?

— Не думаю, что это было намеренно, — юмеми снова покачал головой. — Ю-рэй тяжело возвращать себе прижизненный облик. Они редко выглядят, как до кончины, редко и недолго. Что и заставило меня усомниться в предчувствиях.

— А твоя нечисть может придавать ей силы? — спросил я.

— Не моя! Кто знает, её суть пока темна. Нечто неодушевлённое, и это всё!

Ю посторонился, пропуская Дзиро с волами. Костей под слоем грязи и пыли мой слуга не заметил, вот и прекрасно. Сколькими страшными байками он меня попотчевал в детстве! Но это не повод пугать его в старости.

— Ни клочка сена, — пожаловался он. — С утра-то голодные совсем плохо пойдут!

Я ничем не мог помочь, а потому приказал старику перетащить в сухую часть хлева наши вещи, пока они не промокли окончательно, и спустить полотнище с каркаса. Ох, и попотеем завтра, натягивая его! В противном случае к рассвету от нашего укрытия останутся одни лохмотья. Лучше потерять день, чем повозку.

Как угрожающе воет ветер! Не к добру. Хотя ничего хорошего нам с юмеми ожидать и не приходится.

Глава 6

Ненависть

(Ночь между Вторыми Днями Металла и Крови месяца Светлой Воды, 499-ый год Алой Нити)

— Ты бы не брал оружие, когда отправишься…

Вкрадчивое предложение юмеми, восседающего на одном из мешков, не сразу достигло моего сознания. Но когда это произошло… О, как я разозлился! Что за странная шутка?!

— Как, ты снова уклоняешься? Повторяется история с сики?! — я был вне себя. Если кое-кому так не терпится помогать призракам, пусть делает это сам! В крайнем случае, могу прикрыть спину. Но один не пойду!

О чём я и заявил хитрому южанину. Со всей определённостью.

— Я не говорил, что отпущу тебя одного, — нахмурился тот. Ах, какая заботливость, у меня рукава того и гляди намокнут от слёз умиления! Впрочем, они и без того не сухие… — Я дам тебе сопровождение, о котором ты мечтал всю дорогу сюда.

Ничего не понимаю! Какое сопровождение? Откуда?

— Дзиро исключается, — твёрдо сказал я. Ещё чего не хватало, старикана впутывать!

— Я говорю не о твоём слуге, — улыбнулся Ю, нагнувшись, чтобы покопаться в ворохе наших вещей. Хорошо, что мы захватили в дорогу светильник и достаточное количество масла. Наконец, изыскания ханьца завершились успехом, он что-то нащупал и вытащил тот самый сундучок. Небольшой, с редкими паутинками трещин на блестящей тёмно-лаковой поверхности. Я вспомнил сказки о герое (обычно младшем сыне обедневшего рода, юноше смелом, но не слишком умном), которому встречный онмёдзи вручал меч, превращающийся в иголку, или золотой персик, исцеляющий смертельные недуги, а то и свиток с заклинанием от злых духов, и несколько приободрился. Хоть выясню, что там!

Замок щёлкнул.

— Издеваешься?!

Внутри лежала кукла. Обычная кукла вроде тех, что дарят благородным дамам и передают в семье из поколения в поколение. Постойте, да ведь передо мной та самая игрушка, которую я видел в комнате Мэй-Мэй! Улыбающееся личико прелестной молодой девушки с тщательно уложенными волосами чернее ночи. Фигурку куклы скрывают голубовато-синие… синие…

У меня прервалось дыхание.

Ю улыбнулся и бережно усадил куклу на один из тюков. Я изумлённо потёр глаза, и в этот самый миг Мэй-Мэй вскочила и поклонилась нам обоим.

— Как… как… — Мне потребовалось время, чтобы отдышаться. — Ты превратил девушку в куклу?! Как же такое возможно?!

— Вовсе нет, — запротестовал ханец. — Разве я способен на столь изощрённое злодейство? Наоборот, я — сама доброта, и обычно держу своё слово…

Ты на всё способен!

— Но тогда как?..

— Никто не превращал её в куклу. Она и есть кукла. — Он протянул руку и заправил в причёску красавицы выбившийся оттуда иссиня-чёрный локон.

— Кукла? — переспросил я. Не может быть!

— Я — кукла. Всего лишь кукла. Служанка моего господина, — игриво проворковала девушка и звонко рассмеялась. Будто серебряный колокольчик зазвенел. — Неодушевлённый предмет, обладающий рассудком и волей.

— Ты снова столкнулся с наваждением, Кай, — мягко сказал юмеми. — С такой же видимостью, как прижизненный облик ю-рэй. Только Мэй-Мэй способна сохранять эту видимость гораздо дольше.

Я хотел спросить, почему тогда, в ночь со Дня Золы на День Земли, я застал её в виде игрушки — но вопрос испарился, не коснувшись губ. Иногда ведь надо и отдыхать… Залюбовался скромно опущенными ресницами и чарующей полуулыбкой, заставляющей усомниться в столь явно выказанной робости. Нет, ну какой же она предмет? Хотя… сердце неприятно кольнуло. Разве прежде я считал её человеком? Разве я влюблялся хоть в одну из женщин, испытывая другие чувства? Разве, составляя любовные послания девушкам, которых видел лишь издалека, под густым слоем белил, превращавших личики в точные подобия друг друга, я думал о них не как о прекрасных вещах? Не так ли поступали все мои предки? Изысканно восхваляя женскую прелесть, клянясь в вечной страсти, мы не задаёмся вопросом, кто находится по ту сторону нашей клятвы — женщина или кукла…

Отложив несвоевременные раздумья, я решил не спрашивать и о том, как ушлый торговец сделался обладателем подобного сокровища. Неприлично выяснять при девушке, кем бы она ни являлась. Разузнаю позже, а сейчас есть вопросы куда более жизненные.

— Ю, ты хочешь, чтобы мы отправились вдвоём? — Я дождался ответного кивка. — Но чем она мне поможет?

— Хотя бы своим присутствием, — попытался взбодрить меня юмеми. — Гостиница ничем ей не угрожает. То… существо, о котором я рассказывал, лишено собственной души, а потому не способно навредить малышке.

А мне, выходит, способно. Радует безмерно! Значит, всё, на что годится моя спутница — это сообщить хозяину, что я погиб и передаю ему пламенное проклятие.

— Но почему ты не можешь идти с нами? — взмолился я.

— Кай, прости, я бы очень хотел! Но нам нельзя оказываться вдвоём в одном Юме. — Грустная улыбка скользнула по губам моего собеседника, но сказанное им захватило всё моё внимание.

— Юме? Ты снова собираешься меня усыпить!?

— Нет. Ты забыл, что Юме — не только сновидения. Помнишь, я рассказывал тебе о мечтах и страстях, о светлых надеждах и неутолимой алчности? Юме прядет свои нити из различных волокон, так что узоров не перечесть. Но то, что находится за дверями дома, соткано из ненависти и зависти, самых могучих и тёмных желаний человеческого естества. Если это и сон, то кошмарный.